Расстрелянная корона. Книга 1
Шрифт:
– Найдем.
– Помогай!
Алексей и Ольга перенесли обмякшее тело Екатерины на полати.
– Так я за водой? – спросил Лешка.
– А что, в избе и воды нет?
– На себя вылил.
– Так давай быстрее.
– Угу, я быстро, колодец недалече.
– Да беги уж!
– А мне чего делать? – спросил Николай.
– Разложи на столе снадобья из сумки. Я потом определюсь, что потребуется, а покуда посмотрю Катьку. Это ж надо так избить бабу! И откуда у Лешки
– В горячке и коня на скаку остановишь. В Сарде, когда изба загорелась, старик немощный целую стену удержал, пока семья из огня не выскочила. А после одно бревно приподнять не смог.
– Хватит болтать. Делом занимайся.
Ольга начала внимательно осматривать и ощупывать тело Екатерины. Послышались стоны избитой женщины.
Вскоре Ольга выпрямилась, потянулась и сказала:
– Ну, кажись, кости целы. Два зуба вылетели, но это мелочь. Голова не пробита.
– А шкура быстро заживет, – сказал от стола Николай.
– Так, Никола, дай-ка мне темный пузырек, что слева с краю стоит.
– Этот? – Николай поднял пузырек.
– Да, его.
– Держи.
Ольга высыпала на ладонь какой-то порошок, взяла щепотку и поднесла пальцы к ноздрям женщины, находящейся без сознания.
Та дернулась, чихнула, открыла глаза и слабым голосом спросила:
– Ольга?..
– Я, Катерина.
– А что с дитятком моим? Жив ли он?
– Жив, успокойся, в зыбке спит.
– Перепеленать бы его надо.
– Заплачет, перепеленаю. Что болит-то?
– Ты откуда взялась? – вопросом на вопрос ответила Екатерина.
– Да муженек твой среди ночи поднял.
– Изверг.
– Ладно, что было, то прошло.
– Сильно он меня изуродовал?
– Я же спросила, что болит.
– Ничего, тела не чувствую, будто нет его.
– Это исправим. Главное, что кости и голова целы. А вот и муженек твой. Он за водой бегал.
– Видеть его не могу.
– Пройдет. Нам, бабам, не привыкать.
Алексей налил в чугунок воды из деревянного ведра, поставил в печь, где еще тлели угли, вышел из кута, встал у занавеси и сказал:
– Нагреется быстро.
– Мне нужно чистое тряпье, чтобы на лоскуты порвать.
– Гляну в сундук. Катька лучше знает, где что лежит.
– Там сверток холста, – проговорила женщина.
– Слыхал?
– Слыхал, а как резать-то?
– Лоскуты должны быть примерно с ладонь, не шире.
Лешка занялся нарезкой своеобразных бинтов.
– Николай, глянь воду, – сказала Ольга.
– Сейчас. Теплая, рука терпит.
– Давай сюда.
Николай поднес чугунок. Алексей подал первые лоскуты.
Ольга обтерла тело Екатерины, смыла кровь и взялась за рваные раны. Она осторожно
Глаза, полные боли, смотрели на знахарку, разбитые губы шептали:
– Дитя посмотри, Оля. Что-то долго молчит.
– Спит крепко, вот и молчит. Все, что надо, я сделала. Теперь тебе, Катька, нужно спокойно отлежаться. Через два дня сниму повязки, поглядим, как раны.
– Не уходи, Оля, – попросила Екатерина.
– У меня, Катя, свои детишки дома одни. Проснутся, увидят, что нет родителей, испугаются.
– Тогда пусть хоть Никола останется.
– Ты, Катька, не бойся, – сказал тот. – Лешка тебя теперь пальцем не тронет. Напротив, ухаживать будет.
– Не нужны мне его ухаживания. Ненавижу!..
– Перестань. Всяко в жизни случается. А мы пойдем. Не бойся. Выздоравливай.
Николай повернулся к Рыбанову и сказал:
– Проводи до улицы.
– Да-да, конечно. Мне и самому еще поговорить с вами надо.
– Поговорим.
Грудовы и Алексей вышли на улицу.
Рыбанов схватил Николая за руку.
– Никола, Ольга, прошу, никому не говорите о случившемся. А то прознает староста Кирьян, в момент доложится уездному полицейскому исправнику и становые приставы заберут меня.
– Испугался? – Ольга брезгливо посмотрела на тщедушного мужичонку. – А когда жену забивал, не боялся?
– Да сколько говорить, затмение какое-то нашло. Не понимал, что творю.
– Ладно, – сказал Николай. – Мы никому о твоих делах не скажем. Но и ты гляди, Лешка! Коли еще раз без вины тронешь бабу, не обижайся. Сам Кирьяну доложу. Понял?
– Понял, спасибо.
– И найди, что родне сказать.
– Насчет чего?
– Насчет того, почему на похоронах деда Ефрема жены твоей не будет. Или поведешь ее избитой?
– Придумаю чего-нибудь.
– Думай. За дитем да за Катькой смотри.
– Станет вдруг плохо, зови немедля, – заявила Ольга.
– А что, ей может хуже стать?
– Не должно, но кто знает.
– Спасибо вам. Коли помощь какая потребуется, я завсегда…
Николай усмехнулся:
– Ты изгородь свою поправь, помощник.
– Сделаю, Никола, вот те крест.
– Ты креститься-то не спеши. Грех отмаливай.
– Отмолю.
– Все, Лешка, пошли мы. – Грудовы отправились домой.
Алексей вернулся в избу, набрался храбрости, подошел к жене.
– Ты, Катерина, прости меня. Не хотел.
– Бог простит.
– Клянусь, больше пальцем не трону. Лелеять буду. Только и ты обидных слов не говори, ладно?