Расстрелянная корона. Книга 1
Шрифт:
– Мало ли сплавщиков давит?
– Немало. Но тогда на сплаве и работы-то толком не имелось. Всего два или три плота связать надо было. Уже сделали, как Самойла вдруг туда полез. А бревна-то возьми и разойдись. Ничего особенного, провалился, такое бывает, выплыть-то нетрудно. Да тут бревно одно ни с того ни с сего поднялось да по башке Самойлу и взгрело. Скажешь, случайность?
– Не похоже. Дальше-то чего было?
– Похоронила Рада мужика своего, потом за травой какой-то на болото пошла, да там и потонула. Никто этого не видел. Но
– А как ее Рыбановы-то нашли? Сколько нормальных девок у нас, в Сарде, в той же Демидовке, я уж про Перово не говорю, а выбрали Алексею Катьку!
– Вот тоже, видать, судьба. Случайно все вышло. Ефрем с Анной ездили на ярмарку, возвращались через Демидовку, за деревней колесо у телеги сорвало. А рядом подворье Блохи. Ефрем зашел к Пелагее, думал мужиков на помощь позвать, а увидел бабку да Катьку. Она и помогла им кобылу подержать. А потом, сам знаешь, сваты, помолвка, свадьба ну и все такое. Увезли Катьку сюда. А почему Ефрем решил женить младшего сына на сироте, да еще из такой семьи, уже никто не скажет.
– Да тут и говорить нечего. Расчет простой. Сирота и есть сирота. Как раз для Алексея. Он малый слабый, сам ничего, считай, делать не может, а Катька девка работящая. Если что, заступиться за нее некому.
– Пелагея в год свадьбы померла.
– А с избой их чего?
– Не знаю. Я вот чего, Никола, думаю. Ефрем действительно увидел на сыне Лешки и Катьки что-то такое, чего другим не заметно.
– Печать греха?
– Не знаю, но что-то разглядел перед смертью.
– Чего на младенце увидеть можно?
– Нам не понять.
– Это ладно. Помер Ефрем не оттого, что чего-то на младенце разглядел. Доктор говорил, запустил он болезнь. Дите здесь ни при чем. Так ты, Илья, обещал, если что, помочь с Кирьяном.
– Обещал, исполню! Ты меня знаешь, слово держу. Я с ним сегодня же и поговорю.
– Не рано?
– Самое время. Поздно будет, когда в деревне буча поднимется. Катьку бабы особо не привечают, но и Лешку за мужика не считают. А вой поднимут только из-за того, чтобы другим мужикам неповадно было руки распускать. Сейчас не прежние времена. В тюрьму загреметь можно из-за бабы своей. На то в уезде и исправник с приставами, чтобы народ законы чтил и исполнял. Перед ними мужик и баба равны. Как и пред Богом. Все мы Его рабы. Так что если говорить с Кирьяном, то сегодня. Пусть знает да припугнет Лешку. Тот трусливый, испугается.
– Видел бы ты, как он ночью трясся.
– Говорю же, не мужик, а не пойми что.
На крыльцо вышла Анастасия.
– А вы чего тут сидите, в избу не заходите?
– Да тут дышится легко.
– Смотрю, дождь к дальнему лесу ушел.
Мужики и не заметили за разговором, что он прекратился.
– А ты далече собралась? – спросил
– К Рыбановым, куда ж еще. Им лишние руки сейчас не помешают.
– Может, мне с тобой пойти?
– За детьми поглядывай. А будет нужда, позовут.
– Ладно, иди. Только без надобности не задерживайся. В своей семье забот хватает.
– Сама знаю. Воды натаскай. Соломы, чтоб просохла. Сегодня мыться будем.
– Сделаю.
Анастасия ушла.
Из сеней показалась голова мальчишки.
– Тятя, меня Санька обижает!
– Скажи ему, уши оторву.
– Угу. – Довольный мальчонка скрылся в сенях.
Илья вздохнул:
– Дети. Сколько с ними маеты, а иначе нельзя. Без них семьи нет.
– Помощники.
– Да уж. Еще вели бы себя смирно. А то так разбалуются, что голова кругом.
Николай улыбнулся:
– На то они и дети. У них сейчас самая счастливая пора. Мамка с батькой накормят, напоят, отогреют и защитят. Играйся вволю. Для них все в радость.
– Подрастут, будет радость, когда пахать, сеять, жать, за скотиной смотреть надо. Свои детишки народятся. Да, не дай бог, война еще. Эх, верно говорят, жизнь прожить – не поле перейти!
– Ладно, Илья, пойду я к себе. Дождь, слава богу, кончился, хозяйством займусь. Хлев почистить надо, дверь в амбар подправить.
– В хозяйстве, оно так, без работы не останешься. Вечером заходи, будет время.
– Зайду узнать, как Кирьян новость о делах Лешки воспринял.
– Давай!
Николай поднялся.
– Дышится легко, хорошо. Пошел я. – Он вернулся к себе, отпустил Ольгу проведать Екатерину и занялся работой по хозяйству.
Она вернулась быстро. Муж только закончил править дверь и присел на бревно.
– И как Катька? – спросил Грудов.
– Лучше. Лешка с утра все по дому делал, сына подносил кормить, в избе прибрался. Приходил брат, но Алексей успел занавески задернуть, и Глеб не видел Катерины.
– А чего приходил-то?
– Знамо чего. Лешка в доме отца должен быть. Надо и могилу копать, и двор приготовить. У Рыбановых везде порядок. Но похороны – дело хлопотное. В общем, увел Глеб Лешку. Катька меня просила позже подойти.
– Зачем?
– За дитем присмотреть. Встать-то она еще не может.
– А Анастасия пошла в дом Рыбановых.
– Я бы тоже пошла, да за Федькой смотреть надо. В доме Ефрема сейчас баб полно. К погребению, поминкам все подготовить надо. Похороны завтра.
Николай кивнул:
– То понятно. Третий день после смерти. Ты мне одежу чистую приготовь, рубаху новую. Да и себе тоже. Чтобы не хуже других были.
– Приготовлю. Я сейчас отвар Катьке сделаю и пойду к ней.
– Я овином займусь, а потом проведаю Колбина.
– Вы как братья, не разлей вода.
– Мы и есть братья, пусть и не по крови.
– Ну и ладно.
Под вечер Грудов вновь пришел к Колбину.
Мужики устроились на завалинке, и Николай спросил:
– К Кирьяну ходил?