Рассвет Души Повелителя. Том 12
Шрифт:
— Потому что он — Джин Ри, — просто ответил Рейвен. — Для него невозможного не существует.
Целительница кивнула, а затем скомандовала своим помощникам:
— Начинаем процедуру «Возрождения Меридианов». Печати Восстановления по основным узлам. Сразу активируйте «Колыбель Ци» — нам нужно стабилизировать его энергетические каналы, прежде чем начинать насыщение Ци.
Пока целители занимались Джином, Рейвен обернулся, встречаясь взглядом с лидерами Альянса, собравшимися в просторном зале
Эйден — с перевязанным плечом и бледным от потери крови лицом, но с гордо поднятой головой. Рю — на костылях, его правая нога была сломана в двух местах, но глаза сияли удовлетворением от победы. Мелисса — с рассечённой бровью и кровоподтёком на щеке, но с улыбкой, которая освещала всё её лицо.
Рован, Горм и Лиан, каждый отмеченный шрамами сегодняшней битвы, но с выражением глубокого уважения во взглядах.
Все они, как один, опустились на колено перед ложем, где лежал бессознательный Джин.
— Мы клянёмся, — начал Рован, его голос звучал торжественно, — что память о подвиге Джина Ри будет жить в веках. Клянёмся, что новый мир, который он нам подарил, будет процветать.
— Пусть Небо благословит его и дарует скорейшее выздоровление, — продолжил Горм, его обычно громогласный голос был необычно мягок. — Пусть его Ци восстановится сильнее, чем когда-либо.
— И пусть каждый житель континента знает имя того, кто принёс нам свободу, — закончил Лиан, склонив голову ещё ниже. — Джин Ри.
Рейвен наблюдал эту сцену с тяжёлым сердцем. Одна его часть ликовала от гордости за сына, другая же сжималась от беспокойства за его будущее. Слишком велика была жертва, слишком близко подошёл Джин к порогу, за которым нет возврата.
Но глядя на лица этих людей, готовых отдать всё за его сына, Рейвен начал верить, что всё будет хорошо. Что новая эра, рождённая сегодня в крови и в огне, будет эрой мира и процветания.
Темнота, окружавшая меня, была глубокой и всеобъемлющей, но в ней не было страха. Я словно плавал в океане спокойствия, не чувствуя ни боли, ни усталости, ни даже собственного тела.
Время потеряло смысл. Я не знал, сколько проплыл в этой темноте — мгновения или века. Иногда сквозь неё пробивались далёкие голоса, словно доносящиеся из другого мира. Иногда я ощущал прикосновения к телу, которого не чувствовал. Но всё это было неважно, незначительно по сравнению с глубоким покоем, окутывавшим моё сознание.
А затем сквозь темноту пробился свет. Сначала слабый, едва заметный, как предрассветные сумерки. Затем всё ярче, всё настойчивее, пока не превратился в ослепительное сияние, поглотившее всю тьму.
Я открыл
— Он очнулся! — раздался радостный возглас, и я, повернув голову, увидел Чешуйку, сидящую на краю моей постели. Её кристаллические глаза сияли от счастья. — Папа вернулся к нам!
Сразу же рядом с кроватью появились люди. Мой отец, с изнурённым, но счастливым лицом, сжал мою руку своими ладонями.
— Сын, — только и смог произнести он, но в этом единственном слове было больше чувств, чем в длинной речи.
— Сколько я был без сознания? — спросил я, удивившись тому, каким слабым и хриплым был мой голос. Я даже забыл, когда в последний раз чувствовал себя так плохо.
— Почти месяц, — ответил отец, помогая мне сесть и поднося к губам чашу с прохладной водой. — Твои меридианы были полностью истощены. Целители говорили, что никогда не видели такого случая, чтобы практик выжил после подобного перенапряжения.
Я осмотрел комнату. Это было просторное помещение, с раздвижными бумажными перегородками, украшенными изображениями цветущих веток. Сквозь приоткрытую дверь виднелся внутренний дворик с журчащим фонтаном и ухоженным садом.
— Мы в поместье секты «Небесного Занавеса», — пояснил отец, заметив мой взгляд. — Лучшие целители континента работали над твоим восстановлением. А теперь, когда ты очнулся… — он улыбнулся, — тебя ждут.
— Кто ждёт? — удивился я, пытаясь встать, но обнаружив, что ноги совершенно не слушаются.
— Все, — просто ответил отец. — Но не спеши. Твоё тело ещё не восстановилось полностью. Дай себе время.
Он помог мне облачиться в простую, но элегантную одежду из светлого шёлка, расшитую серебряной нитью. Затем, поддерживая меня под руку, вывел во двор.
То, что я увидел, заставило меня замереть от изумления. Весь сад был заполнен людьми. Я узнавал лица — Мелисса и Рю, Эйден и Рован, Горм и Лиан, Фа Сун и Таррик, и десятки других практиков, с которыми сражался бок о бок против Ацтлана.
Когда я появился, все они поднялись, как один, и низко поклонились, выражая почтение, которого я никогда прежде не видел.
— Что… что всё это значит? — спросил я у отца.
— Это значит, что они признают тебя, — тихо ответил он. — Признают твою силу, твой подвиг, твою роль в освобождении континента.
Никогда не любил излишнего внимания, да и обычно не было времени смущаться. Сделав глубокий вдох, я выпрямился, опираясь на отца, и обратился к собравшимся:
— Поднимитесь, пожалуйста. Я всего лишь выполнил то, что должен был. Как и каждый из вас.