Рассвет над морем
Шрифт:
Следом за генералом д’Ансельмом на берег сошел человечек в такой же форме французского офицера-фронтовика, но с полковничьими знаками различия на воротнике и кепи и с шевроном генерального штаба. Внешность этого человека была отнюдь не воинственной — слишком уж он был неказист. Ростом он был почти карлик, лицом походил на мелкого комиссионера и к тому же прихрамывал на одну ногу. Это был начальник штаба группы войск Антанты на Одесском плацдарме, полковник генерального штаба Фредамбер.
Генерал д’Ансельм милостиво кивнул всем, особо приветствовал консула Франции,
— Мосье консул! — томно и как бы с досадой произнес генерал, небрежно приложив два пальца к своему кепи. — По приказу главнокомандующего войск Антанты на Ближнем Востоке генерала Франшэ д’Эсперэ и командующего войсками Антанты на Балканах генерала Бертелло я принял командование поисками Антанты на юге России и Украины и прибыл во главе вверенной мне Сто тридцать шестой пехотной дивизии.
— Наконец-то, генерал! — Консул Франции с чувством пожимал руку генералу французских вооруженных сил.
— Мои начальник штаба полковник Фредамбер! — представил генерал д’Ансельм своего спутника.
Полковник Фредамбер щелкнул каблуками и звякнул шпорами Но все это получилось у него нескладно, — ноги были у него колесом, как у старого кавалериста.
Затем генерал поднес к губам руку мадам Энно.
— Здравствуйте, старая знакомая и прелестнейшее украшение парижских салонов!
— Здравствуйте, мой генерал!
Мадам Энно мило улыбнулась и слегка ударила генерала по руке своим ридикюльчиком.
— Вы такой же шалун, как и прежде!
Генерал тоже мило улыбнулся.
Адмирал Боллард в ответ на приветствие д’Ансельма рявкнул:
— Ол райт! Это здорово, что вы уже прибыли!
После этого консул Энно представил своих спутников. Маршал Дзяволтовский был отрекомендован как верный союзник Франции и герой обороны Одессы от анархии, генерал Гришин-Алмазов — как верный сын России, друг Франции и доблестный командир патриотического русского офицерства.
Милостиво откозыряв Дзяволтовскому и Гришину-Алмазову, но этим и ограничившись, генерал д’Ансельм вопросительно и не без любопытства посмотрел на стоявшую рядом красавицу.
Генерал Гришин-Алмазов представил свою даму:
— Звезда русского экрана, знаменитая артистка Вера Холодная. Уполномочена выразить вам, генерал, самые горячие чувства русской общественности!
Генерал склонился к руке красавицы артистки. Мадам Энно скосила ревнивый глаз. Но артистка только приветливо улыбнулась, и на лице ее снова застыла маска непроницаемости. Недаром Вера Холодная была королевой экрана. За неповторимую способность при любых обстоятельствах сохранять на лице абсолютную холодность она и носила псевдоним «Холодная».
Только теперь генерал д’Ансельм бросил взгляд вокруг и прислушался к тому, что происходило.
Вокруг была панорама очаровательного приморского города, а из-за гряды каменных домов долетали сюда, на берег моря, звуки недалекого боя: стреляли из винтовок залпами и поодиночке, там и тут перекатывалась пулеметная дробь, взрывались гранаты.
Генерал поднял бровь.
— Кто с кем воюет? — поинтересовался он.
Генерал
— Разрешите доложить? Вверенная мне офицерская дивизия войск добрармии совместно с польским легионом белого орла и во взаимодействии с немецкими гренадерами, опираясь на поддержку доблестных французских матросов и шотландских стрелков, усмиряет беспорядки, возникшие в городе в связи с наступлением на Одессу войск малороссийской директории и бунтом отдельных групп населения.
Генерал выслушал рапорт и устало бросил своему начальнику штаба:
— Полковник, это надо немедленно прекратить!
Полковник Фредамбер вытянулся.
— Зуавы с ходу вошли в бой, генерал!
— Ах, так? — удивился генерал, как будто он не знал этого, а может быть, и в самом деле не знал, занятый какими-то более важными делами. — В таком случае предложите бандам смутьянов немедленно сложить оружие.
— Есть, генерал! — Полковник кивком головы подозвал адъютанта. — Всю дивизию — на линию огня! Резерв — только батальон личной охраны!
Адъютант уже готов был кинуться выполнять приказ, но полковник придержал его за рукав и обратился к генералу:
— Осмелюсь спросить: каковы будут условия капитуляции?
Генерал ответил, брезгливо поморщившись:
— Никаких. Пять минут на то, чтобы сложить оружие. Разоруженные могут идти куда угодно за пределы города.
Полковник Фредамбер передал приказ адъютанту:
— Пять минут. Затем — уничтожать каждого имеющего оружие в руках. Пленных не брать.
Консул Энно с галантной улыбкой обратился к генералу Гришину-Алмазову:
— Генерал! Нога командующего десантом ступила на берег Одессы. Вы можете приступить к выполнению ваших обязанностей.
Генерал Гришин-Алмазов взял под козырек, а консул Энно сказал генералу д’Ансельму:
— Генерал! Генерал Гришин-Алмазов принимает на себя генерал-губернаторство над городом и областью.
— Отлично, отлично! — устало кивнул генерал д’Ансельм. — Надеюсь, генерал, что… и так далее…
Генерал Гришин-Алмазов еще раз взял под козырек, а генерал д’Ансельм медленно пошел вдоль ряда выстроившихся у пирса командиров судов.
Церемониал был закончен.
Приказ о безоговорочной капитуляции был передан командованию Осадного корпуса по телефону. Назначены были и пункты для сдачи оружия: Крытый рынок, подъезд Государственного банка и площадь перед вокзалом.
К вокзалу — на север — плелось уже немало петлюровских старшин и казаков. На севере проходила демаркационная линия, определенная для войск директории. Гайдамаки и сечевики отошли за нее еще с утра.
Организованная сдача оружия повстанцами началась, впрочем, только на ближайшем пункте — в Крытом рынке. Подразделения казаков, занимавшие позиции поблизости, подходили к рынку и бросали винтовки в кучу на асфальт, как негодный ржавый лом. Французы даже не успели выставить охрану для приема оружия. С них пока было достаточно того, что повстанцы безоружные, с пустыми руками, уходили прочь от города, за двадцать километров.