Рассвет над морем

Смолич Юрий Корнеевич

Номер люкс бельэтажа вообще был рассчитан на почтенных коммерсантов и потому бил в глаза своей аляповатой роскошью. Но сейчас пышная мебель была в беспорядке сдвинута в одну сторону, а всю комнату загромождали огромные, окованные блестящей медью дорожные кофры — штук пять или шесть, не считая более мелких, также обитых металлом чемоданов. И кофры и чемоданы прямо-таки сверкали богатой палитрой красок от обильно наклеенных на них рекламных ярлыков отелей, где приходилось останавливаться в своих, видимо бесконечных, путешествиях владельцам этих кофров и чемоданов.

Чемоданы валялись

везде, беспорядочно разбросанные, в живописном хаосе. Из одного раскрытого кофра свисала полосатая пижама. Другой был поставлен на попа; на нем красовались бутылки и несколько открытых консервных банок, — и это было странно, так как обыкновенный человеческий стол стоял здесь же, рядом, отодвинутый к окну за ненадобностью.

Три человека сидели на чемоданах вокруг кофра с едой и напитками и, вне всякого сомнения, подкреплялись. Один держал банку консервов, другой наливал себе из низкой пузатенькой бутылки, вроде большой банки с чернилами, третий размахивал ножом, крепко зажатым в кулаке.

В стороне в широком кресле с роскошной позолотой, совсем провалившись в его мягкие подушки, сидела женщина. Она была огненно-рыжая, шевелюра ее сиянием подымалась высоко над головой, худое лицо было неправдоподобно бледным, — натуральной, впрочем, бледностью худосочных людей с рыжими волосами, глаза, зеленовато-коричневые, блестели и светились, как у кошки ночью. Она тянула из чайного стакана какой-то напиток.

Полковник Фредамбер остановился на пороге и приложил два пальца к своему кепи с полковничьими галунами.

— Полковник Фредамбер. Разрешите войти?

Огромный детина без пиджака, в голубых подтяжках, с густой иссиня-черной порослью волос ежиком и чисто, досиня выбритый, поднялся с чемодана.

— Вы уже вошли! — гаркнул он. — Тысяча долларов против одного цента, что вы тоже от генерала д’Ансельма и опять к полковнику Риггсу. Риггс — это я. Как, вы сказали, ваша фамилия?

Фредамбер представился вторично.

Какое-то неуловимое движение прошло по лицу Риггса, минуту он с любопытством вглядывался в нового знакомца. Но это был только миг — и Риггс широким жестом протянул руку.

— Садитесь! — он кивнул на один из чемоданов и ногой сбросил с него пустую консервную банку. — Проклятая дыра эта ваша Одесса! Нам до утра смогли выкроить только один номер. Все занято. И этот остолоп портье не решается ночью побеспокоить других постояльцев, даже когда речь идет о миссии Соединенных Штатов Америки. Прямо дикари! Ведь нас трое, и с нами женщина. Обещают утром. Я их предупредил, чтобы номера были без клопов. Я-то знаю, что такое клопы! Я уже бывал в России и не случайно занимаю при государственном департаменте должность постоянного консультанта по русским делам. По этому вопросу вызывал меня президент и в Париж перед мирной конференцией. Если клопы все-таки будут, мы сразу же заберем свое барахло — и на яхту! Пусть потом расхлебывают международный конфликт. Как, вы сказали, ваша фамилия? Ах, Фредамбер! Так вот, познакомьтесь. Полковник Гейк Шеркижен, профессор Шацкий. А это — Ева Блюм, журналистка, представитель разных там органов свободной прессы и всемирной информации. Ева! Кому я сказал? Куда же вы, Фред… ах, Фредамбер?

Полковник Фредамбер

подошел к телефону на столе и снял трубку.

— Портье! — приказал он.

Когда голос портье откликнулся в трубке, Фредамбер сказал:

— Говорит полковник Фредамбер. Да, лично. Через десять минут три номера в распоряжение миссии США. — Он выслушал ответ и сказал: — Эти три русских генерала могут переночевать в вестибюле или в кабинете директора… С женами, конечно… И с детьми. Через десять минут сообщите в номер, занимаемый сейчас полковником Риггсом. — Он стукнул рычажком. — Коммутатор? Резиденцию генерала д’Ансельма, комендатуру… Комендатура? Фредамбер. Выслать немедленно десять человек в «Лондонскую» и установить постоянный караул в коридоре перед апартаментами представителей миссии США.

Положив трубку, Фредамбер пояснил Риггсу:

— Охрану поставить необходимо. По ночам здесь действуют большевистские диверсанты. Это может представить опасность для вашей жизни. Кроме того, орудуют налетчики. Это может представить опасность для ваших чемоданов.

— Я вижу, вы лихой парень! — сказал Риггс. — Сейчас мы выпьем за ваше здоровье. Вы кавалерист? — Он кивнул на кривые, изогнутые колесом ноги полковника.

— Кавалерист, — отвечал Фредамбер. — Я к вам, полковник, по поручению генерала д’Ансельма и адмирала Болларда.

— Понятно! — кивнул Риггс, усаживаясь на свой чемодан. — Приходил тут уже один генерал. Кажется, генерал-губернатор. Красивый джентльмен, такие нравятся женщинам. Но мне он не понравился. Такой продаст и имени не спросит. Мы с ним договорились завтра осмотреть город и устроить маленький пикник. — Риггс вдруг прервал свою речь. — Джентльмены, — обратился он к своим коллегам, — я думаю, что вы уже поели. Номера тоже сейчас будут. Ты, Гейк, уложишь спать профессора и поможешь ему прочитать молитву на ночь. А мы с полковником… м… Фредамбером еще немного побеседуем.

Полковник Шеркижен и профессор Шацкий — оба в штатском, так что невозможно было разобрать, кто из них полковник, а кто профессор, — немедленно поднялись, откланялись и вышли. Один из них — очевидно, это и был полковник Гейк Шеркижен, так как на лице его не было ни малейшего, даже отдаленного намека на интеллект, — прихватил с собой бутылку.

Женщина — рыжая журналистка в кресле у окна — не шевельнулась. Она небольшими глотками прихлебывала из стакана.

2

Двери за двумя американскими дипломатами закрылись. Риггс, не обращая внимания на рыжую женщину, кивнул Фредамберу:

— Садитесь же, Фредамбер! Курите. Сода-виски?

Фредамбер сел.

— Спасибо. С вашего разрешения я выпью рюмочку коньяку.

— Французская привычка? — подмигнул Риггс и налил себе сода-виски.

— Нет, у меня пониженная кислотность, и сода мне вредит.

— Тогда пейте без соды. Восемьдесят градусов — это не так уж много. В Танжере, когда жара была под семьдесят, я ездил на велосипеде за три мили охотиться на страусов в песках пустыни.

— Риггс! — впервые за все время заговорила рыжая журналистка; голос у нее был с придыханиями. — Это же совершенно другие градусы. Не прикидывайтесь, будто вы не знаете элементарной физики.