Рассвет с Рыцарем-Волком
Шрифт:
— Назови ее так еще раз, — угрожает Эвандер, Руки сжаты в кулаки так сильно, что на руках вздуваются мускулы.
— Королевское очарование… — тихо повторяю я, сведя брови. Прошло столько дней с тех пор, как я в последний раз почувствовала, как погружаюсь в ауру Конри, что я почти забыла об этом.
— О, ты не знаешь? — Внимание Бардульфа приковано исключительно на меня. По его губам скользит ухмылка. — Он не сказал тебе, да? Конечно, не сказал.
— Хватит, — огрызается Эвандер.
— Мы, рыцари, приносим клятву Королю Волков, и, конечно, он отнимает у нас способность иметь детей. Но за нашу верность
— Я сказал, хватит! — рычит Эвандер, бросаясь к Бардульф.
— Дай ему сказать! — огрызаюсь я. Эвандер замирает на месте. Мое сердце колотится, но уже не от страха, что я убила, и не от того, что Бардульф собирается сделать. Я натягиваю на себя плащ, словно могу защититься себя от этой правды.
Бардульф завывает от смеха.
— Ах ты, кабель, она не знала. Да, Фаэлин. Твой защитник, дорогой рыцарь использовал силы, которые он скрывал от тебя, чтобы заманить тебя в свою постель.
Глава 32
Я перевела взгляд на Эвандера и встретилась с ним глазами.
— Это правда? — Слова — не более чем дрожащий шепот. Страх за то, каким может быть ответ, почти полностью заглушает их.
— Фаэлин, это… — Пауза невыносима.
— Да или нет.
Бардульф вмешивается. Он явно получает слишком много удовольствия от моих мучений, чтобы оставить все как есть.
— Разве ты никогда не задумывалась, почему тебя так тянет к нему? Почему ты с такой готовностью легла в постель мужчины, с которым только что познакомилась? Вероятно, ты почувствовала влечение к нему с первого взгляда, не так ли?
Я снова в палатке на берегу, в ту самую первую ночь. Удивляюсь, почему мне не было так противно, как должно было быть, когда он дотронулся до меня.
— Большинство из нас, рыцарей, стараются подавить в себе обаяние. Особенно рядом со суками, которыми интересуется король.
— Я сказал, не называй ее так! — Эвандер фыркнул и снова попытался двинуться к Бардульфу.
— Отвечай! — Я останавливаю его резким приказом. Эвандер оглядывается, и выражение его лица говорит мне обо всем. — Это правда… не так ли?
— Это не то, что ты думаешь, — поспешно пытается сказать он. — Фаэлин, я бы никогда…
— В ту первую ночь, когда ты взял меня в свою палатку… — Мурашки бегут по рукам в тех местах, где Эвандер коснулся меня в ту самую первую ночь. Теперь уже не от удовольствия, а от ужаса. Я помню, как хорошо он себя чувствовал. Как сильно я хотела его, даже тогда, несмотря на себя. Он был готов принять меня, когда я сделала ему предложение позже. Он без проблем отвел меня в свою палатку, чтобы я могла… Я думала, что это просто давление очарования Конри на нас обоих. Что это были вынужденные действия. Но нет.
Я была такой дурой.
— Мне всегда казалось, что в один прекрасный день, рано или поздно, я наконец-то смогу показать Конри твое истинное лицо, Эвандер. — Бардульф медленно встает, опираясь на дерево, о которое
— Ты действительно думаешь, что я мог так поступить с тобой? — шепчет Эвандер, сосредоточившись только на мне.
— А во что я должна верить? — спрашиваю я его. Гнев и боль борются за контроль над моими словами. Один хочет закричать. Другая хочет вообще ничего не говорить. — Ты солгал мне, Эвандер.
— Нет, нет. Я… я не говорил тебе о чарах, но…
— Тогда это все, что мне нужно знать.
— Я могу подавить его! — Он делает шаг ко мне. Не к Бардульфу. — Магия — это выбор, всегда. Я не использовал ее на тебе, клянусь.
— Ты влюбился в королеву короля или обманом пробрался в ее постель; в любом случае, это не сулит тебе ничего хорошего, — с ликованием говорит Бардульф.
Я не получаю от этого никакого удовольствия. Нет никакого удовлетворения, извращенного или иного, в этом разоблачении. А его энтузиазм лишь заставляет меня ненавидеть Бардульфа еще больше. Ему наплевать на меня, его волнует, как схватить Эвандера и подчинить меня себе. Эвандер же заботится лишь о… У меня нет четкого ответа. Мое сердце и разум слишком мутны для этого. Единственное, на чем я могу остановиться, это он сам — Эвандер заботится только о себе.
— Как я могу верить тебе, если я уже знаю, что ты мне солгал? — спрашиваю я Эвандера.
— Я никогда тебе не лгал. — Его тон стал умоляющим. Он умоляет меня понять.
Но я не понимаю. Не могу.
— Недосказанная правда — это все равно ложь. Ты не сказал мне правду, и я бы не догадалась спросить. Ты должен был понимать, что это то, о чем я хотела бы знать. Иначе было бы нечестно по отношению ко мне.
— Фаэлин…
— На твоем месте, Эвандер, я бы не произнес ни слова, пока ты не предстанешь перед Конри. Побереги дыхание для защиты. Думаю, оно тебе понадобится. — Бардульф приближается, обращая внимание на меня, а не на него. — Фаэлин, Конри послал меня, потому что почувствовал твое возвращение на равнину и попросил прийти, убедиться, что ты в порядке, и проводить тебя обратно. Если ты хочешь уйти, мы можем отправиться без Эвандера.
— Я бы хотела, — холодно отвечаю я. Единственный человек, которому я могу доверять, вернулся к Конри… Аврора. Она — единственная, кого мне стоило слушать в этом жестоком мире.
Но Аврора… Она доверяла Эвандеру. Хорошо отзывалась о нем. Она никогда не упоминала о привороте. Значит ли это, что он не настоящий? Или Эвандер говорит правду о том, что подавляет его во мне?
Единственный способ узнать наверняка — спросить у нее. Тогда, что бы ни сказала Аврора, я буду верить ей. Чем быстрее я вернусь, тем лучше.
— Почему бы тебе не пойти вперед, Эвандер? — Бардульф пытается обхватить меня за плечи. Я отстраняюсь, не желая, чтобы он думал, что мы дружим. Я могу злиться на Эвандера, но это не значит, что Бардульф мне вдруг понравился. Он лишь одаривает меня тонкой улыбкой и возвращает свое внимание Эвандеру. — Я закончу сопровождать ее в Ден. Думаю, со мной она будет в большей безопасности.
— Конри велела мне защищать ее и быть рядом с ней. Заботиться о ней. — Эвандер с трудом выговаривает слова, так сильно сжимается его челюсть.