Рассвет с Рыцарем-Волком
Шрифт:
Я вздрагиваю от того, как он формулирует это замечание. Хотя я ценю свои полные бедра и пухлый зад и не собираюсь позволять ему изменить это, очевидно, что он хотел оскорбить меня.
— Тогда, возможно, тебе стоит стать сильнее. — Я складываю руки и оглядываю равнину. — Как скоро ты снова будешь готов бежать?
— Ты неумолима, — ворчит он, глядя на меня. — Ты должна благодарить меня за то, что я освободил тебя от Эвандера. Склоняться и целовать мои сапоги.
— Этого не будет, — говорю я категорично. Я возвращаю свое внимание к нему, устремляя на него пристальный взгляд. — Не думай, что
— Я удивлен, что ты хочешь вернуться к Конри. Не похоже, чтобы ты торопилась вернуться к нему, когда ты лежала на Эвандере и стонала его имя. — Бардульф не жалеет слов. Я поджимаю губы и чувствую, как алый румянец поднимается от гнева и смущения. Он этого не упускает. — Да, Фаэлин, не забывай, прежде чем открыть свой умный рот, что я все еще имею над тобой власть. Ты либо несчастная жертва вероломства Эвандера, либо предательская девка. И только от тебя зависит, что я скажу Конри, когда мы вернемся.
Я поднимаю на него глаза и держу рот на замке, пока не поверю, что не сорвусь. Когда я все-таки заговорила, мои слова были мягкими.
— Возможно, тебе стоит больше сосредоточиться на восстановлении сил, а не на том, чтобы болтать без умолку. Не думаю, что тебе понравится выяснять, кого Конри слушает из нас двоих.
Бардульф фыркнул и сел на траву.
— Первая умная вещь, которую ты сказала. Прислушайся к собственному совету, сучка.
Я вздрагиваю, но не отвечаю на оскорбление, а продолжаю сосредоточенно смотреть на него.
— Через час отправляемся?
— Ден еще слишком далеко. — Он зевает. — Мы поспим, а после восхода солнца продолжим путь.
— Это не так далеко.
— Мы пойдем через несколько часов, — настойчиво повторяет он.
— Хорошо. — Я делаю несколько больших шагов от него и тоже ложусь. Я лежу спиной к Бардульфу и опираюсь головой на руку. Я смотрю в пустоту, ожидая, что сон придет ко мне. Но сон не приходит.
Вместо этого я коротаю время, размышляя о том, что буду делать в первую очередь, когда доберусь до Дена. Аврора — мой единственный приоритет сейчас. Будем ли мы сразу же уходить? В быстром бегстве может быть элемент неожиданности. Конри ни в коем случае этого не ожидает, и чем дольше мы остаемся, тем больше подозрений у него может возникнуть. Кроме того, похоже, что Эвандеру предстоит какое-то испытание сразу после возвращения. Мы могли бы воспользоваться хаосом…
От одной только мысли об этом у меня все внутри сжимается. Это так бессердечно. Неужели я могу оставить его, как жертвенного агнца? Он первым был бессердечным, напоминаю я себе. Но когда я это делаю, ко мне возвращается его израненное выражение лица. Боль в его глазах.
Неужели он действительно использовал меня?
Я сдерживаю вздох. Желание встать и пойти обратно в лес почти одолевает меня. Я зажмуриваю глаза, как будто могу как-то избавиться от этого желания, отгородившись от мира.
Но в темноте за веками в мой разум закрадывается новое желание.
Мне было приятно отдаться ему… действительно было приятно. Прошло столько времени. Как же хорошо снова отдаться ему… Мое дыхание сбивается, застревая в горле. Я почти чувствую, как его пальцы пробегают по моему плечу и руке. Чувствую его дыхание на своей шее.
Сдайся…
Голос в моем сознании больше не принадлежит мне. Я нахмуриваю брови. Что-то не так.
Расслабься. Ты хочешь этого.
Нет. Не хочу. Я заставляю себя открыть глаза, и мир снова рушится вокруг меня. Вместе с ним приходит осознание присутствия кого-то за моей спиной. Я быстро сажусь, поворачиваясь.
Бардульф приближается.
— Что тебе нужно? — Я огрызаюсь, потирая руки. Это помогает избавиться от склизкого чувства, которое закралось в меня, как зимний холод. И тут я осознаю, что плащ сполз с моих плеч. Или, может быть… ощущение пальцев на моей руке. Неужели он снял ее? Я не свожу глаз с Бардульфа, осознавая, насколько он угрожающий, и целенаправленно возвращаю плащ на место.
— Ты выглядела так, словно тебе снился кошмар. — Он приседает. — Я волновался.
Нет, не волновалась.
— Я в порядке.
— Ты уверена? Ты выглядишь бледной. — Он протягивает руку, чтобы коснуться моего лица, и чувство возвращается с такой силой, что едва не выбивает из меня дух. Я отворачиваюсь, и лицо Бардульфа превращается из маски беспокойства в гораздо более искреннюю хмурость.
— Я сказала, я в порядке. Возвращайся туда, где ты спал, и оставь меня в покое, — огрызаюсь я, надеясь, что у меня не останется места для неверного толкования.
— Я сказал, что беспокоюсь о тебе. — Он говорит медленно, как будто я как-то неправильно его поняла. — Позволь мне утешить тебя.
Чувства возвращаются. Оно бьется об меня, давит на плечи, словно пытается сломать мои кости и проникнуть в мой мозг. Стремительность нападения почти достигает моей головы. Я почти расслабляюсь, когда он снова тянется ко мне.
Почти. Я опираюсь на пятки, отталкиваясь от земли. Его лицо снова искажается от ненависти.
— Как ты…
— Тронь меня, и ты будешь страдать, — угрожаю я.
— Ну же. — Он хихикает. Поведение Бардульфа снова меняется так же легко, как качается маятник. Он смещает свой вес с уклончивой ухмылкой. Он выглядит как мужчина, пытающийся соблазнить и потерпевший неудачу. От этого зрелища меня тошнит. — Давай не будем играть в скромность. Я наблюдал за тобой с Эвандером, я знаю, какое ты сексуальное создание. Я могу наполнить тебя лучше, чем он.
— Еще одно слово, и меня вырвет на тебя. — Я добавляю кляп для пущей убедительности. Маска снова спадает с его лица. Единственная неизменная эмоция Бардульфа сейчас — это голод в его глазах. — Нет такого мира, в котором я бы когда-нибудь, когда-нибудь захотела тебя.