Рассвет
Шрифт:
Ни одно из щупалец Йядайи даже не дрогнуло, однако у Лилит создалось стойкое убеждение в том, что ее собеседник покатывается со смеха. Точно, он смеется над ней.
– И ты не боишься говорить мне такие вещи? – спросил он ее.
– Нет, – ответила она, – я боюсь, когда не понимаю, что со мной делают.
– Из тебя сделали очень здоровую женщину. Оолойи сделали все, чтобы подготовить тебя к долгой жизни на Земле – не для того же мы собираемся готовить тебя к переменам, чтобы ты вскорости умерла там.
Сказав это, он замолчал, дав понять, что разговор на эту тему закончен. Она в очередной раз оглянулась по сторонам,
– Йядайя?
Щупальца Йядайи мгновенно вскинулись в ее сторону, к чему она все еще никак не могла привыкнуть, хотя, похоже, это было тем единственным внешним проявлением, при помощи которого он мог продемонстрировать ей свое внимание или показать, что вообще смотрит на нее.
– Я желаю научиться всему, чему вы считаете нужным меня научить, – сказала ему она, – и я буду учиться, хотя я не лучший ученик, которого можно придумать. Уверена, что у вас здесь найдется немало таких людей, кто уже имеет опыт общения с дикой природой, чего обо мне никак не скажешь – таких, кто и вас самих сможет поучить. Вот с ними-то вам и нужно было начинать переговоры.
– Мы уже говорили с ними. Но такие люди проигрывают тебе хотя бы в том, что многое из их опыта, из того, что раньше они считали «обязательным», теперь необязательно, или наоборот, даже вредно и опасно. На Земле появились новые растения – в результате предпринятых нами направленных мутаций на основе старого материала. Некоторые из плодов, которые раньше можно было употреблять в пищу без опаски, теперь смертельно ядовиты. Кое-какие плоды теперь нужно знать как приготовить, иначе от них тоже можно заболеть или даже умереть. В животном мире тоже кое-что сильно изменилось – некоторые виды, прежде безвредные, теперь стали опасными. Твоя Земля внешне по-прежнему та же, но в результате вашей попытки уничтожить на ней жизнь и нашей попытки эту жизнь, по возможности, воскресить Земля сильно изменилась.
Лилит кивнула, удивляясь тому, что способна выслушивать такие вещи почти без всякого волнения. Возможно причина тут крылась в том, что она, сразу после войны, прежде чем оказаться в космическом плену, уже точно знала, что ее мир мертв. Она смирилась с потерей, и все остальное больше не казалось ей таким страшным.
– От городов должно быть остались одни развалины? – спросила она.
– Именно так. Крупные города оказались разрушены все до единого. То, что еще оставалось, мы уничтожили.
Не осознавая своих действий, она судорожно схватила его за руку.
– Вы уничтожили города? Стерли все, что осталось от нашей цивилизации, с лица Земли?
– Для того чтобы вы смогли начать все заново с нуля. Для поселения вам будет отведен район, свободный не только от радиоактивности, но и от следов прошлой истории. Это делается для того чтобы вы не пошли по уже раз пройденному пути.
– Так вы действительно считаете, что, лишив нас нашей культуры, вы сделали нас лучше, чем мы были раньше?
– Мы так не думаем. Вы не
Внезапно она уразумела, что стоит с ним лицом к лицу, что сжимает его руку в своих и ему, наверное, больно. По крайней мере ей было больно. Она разжала пальцы и его рука безвольно упала вниз, совершенно расслабленно и как-то не по-живому, стукнувшись о его тело как мертвая, как оно обычно и бывало, когда он не пользовался рукой для каких-то целенаправленных действий.
– Знаешь, что – я уверена, что вы ошиблись, причем жестоко, – почти выкрикнула она ему в лицо.
Гнев душил ее, и она не могла, да и не хотела сдерживать свои эмоции. Она больше не могла видеть его щупальца, чужеродное лицо и сдерживать свою злость – но вместе с тем ей непременно хотелось выговориться до конца. – Вы разрушили то, что не принадлежало вам ни по какому праву! – продолжила кричать она. – Мы были безумны, но вы ничем не отличаетесь от нас – акт нашего безумства был вами безумно завершен.
– Но ты жива, – ответил он ей.
Продолжая идти рядом с Йядайей, она внезапно почувствовала, что не испытывает к нему больше чувства благодарности. Почва вокруг была покрыта упругим ковром из густой травы с мясистыми стеблями, или, быть может, это тоже были щупальца. Йядайя ступал очень осторожно, старясь помять как можно меньше травы – отчего ей немедленно захотелось наподдать ногой ближайший пучок зелени. И только вспомнив о том, что ее ноги до сих пор босы, она удержалась. Потом, присмотревшись, она с внезапным чувством отвращения увидела, что трава изо всех сил старается увернуться от ее ног и гнется как живая, отчего становится похожей на все ту же поросль из дождевых червей, только размером они со среднюю змею. Но трава определенно росла из почвы, очевидно имела и корни. Каким же образом она может быть одновременно и живой?
– Что это? – спросила она, указав вперед босой ногой.
– Это часть нашего корабля. Назначение этой части – производить особую жидкость, которая очень нравится нашим животным, да и нам тоже. Тебе она наверняка понравится. Это полезно.
– Это животные или растения?
– Это неразрывная часть корабля, не более того.
– А сам корабль – это животное или растение?
– Он и то и другое, но в то же время нечто большее.
Черт его знает, что это может означать.
– Корабль разумен?
– В определенной ситуации бывает и так. Сейчас большая часть корабля бездействует, спит, если хочешь. Но даже в таком состоянии корабль химическим путем можно принудить производить многие полезные вещи и совершать необходимые действия – ты узнаешь все об этом, если наберешься терпения и выслушаешь. Большую часть ответственных функций корабль выполняет самостоятельно, без постороннего вмешательства и наблюдения. А кроме того… – на мгновение Йядайя замолчал, плотно прижав щупальца к телу. Потом продолжил. – «Корабль любит вас» – так обычно говорила о нем женщина-врач. Братской любовью, такое сопоставление будет ближе всего. Между нами и нашим кораблем существует родственная связь, не биологическая, но очень сильная, симбиотическая. Мы удовлетворяем все потребности корабля, а он взамен отвечает нам взаимностью, удовлетворяя наши потребности. Без нас корабль умрет, а мы без корабля будем обречены на вечное существование на поверхности одного мира. Для нас это также будет означать только одно – смерть.