Рассвет

Батлер Октавия

Самой первой будет Тэйт Мара. Еще одна женщина. Чтобы не было никакой сексуальной напряженности.

Взяв в руку фотографию Тэйт, она подошла к противоположной, совершенно гладкой и ровной стене и, остановившись перед ней, еще раз вгляделась в лицо женщины.

Как только она Пробудит кого-то, у нее не останется другой возможности, как жить с ним дальше, общаться и тому подобное. При всем желании она уже не сможет прогрузить их обратно в сон, да и негоже это будет делать. А ведь с такой женщиной, как Тэйт Мара, наверняка будет нелегко ужиться.

Она провела ладонью по фотографии, после чего приложила картинку изображением к стене. Прижимая картинку на уровне груди, она медленно двинулась

вдоль стены к углу, туда, где длинная стена встречалась с короткой боковой, скользя по стене изображением, созданным оанкали. Вспомнив наставления Никани о том, что во время поисков и Пробуждения лучше, по возможности, отключить все остальные чувства, она закрыла глаза. Все ее внимание должно было быть сосредоточено на руке, плотно прижимающей картинку к стене. Мужские и женские особи оанкали выполняли ту же операцию при помощи головных щупалец. Оолой делали это при помощи чувственных рук. И те и другие Пробуждали, пользуясь только образом, хранящимся в памяти, и для начала процесса картинка, совмещенная с отпечатком человека, им не требовалась. Для того чтобы запомнить картинку навсегда, оанкали достаточно было ознакомиться с отпечатком всего один раз, после чего они могли воспроизвести изображение человека с максимально возможной точностью. Лилит этого не было дано – она не могла читать отпечатки и не могла их воспроизводить. Такой возможностью ее не наделят никогда, поскольку для подобного попросту требовались сенсорные органы оанкали. Но уже в первом поколении положение изменится – ей сказали, что ее дети будут иметь чувственные руки.

Остановившись, она еще раз провела покрытой мельчайшими каплями пота рукой по стене, подтверждая свою химическую «подпись».

Где-то в глубине толщи покровов зала стена начала реагировать в ответ, Лилит определенно ощутила это – стена подалась наружу к ее пальцам, вспухла устремившись навстречу картинке.

Мгновенно замерев, она прислушалась к своим ощущениям, поначалу усомнившись вообще, что ощутила хоть что-нибудь. Потом происходящее внутри стены стало безошибочно очевидным – поверхность вспучивалась. Она усилила давление руки, установив более сильный контакт, и так держала ладонь до тех пор, пока стена не начала ощутимо давить на картинку в ответ. После этого ей пришлось отступить – стена начала раскрываться. На ее глазах из толщи покрова зала исторгся удлиненный зеленый предмет. Торопливо отправившись в противоположный конец зала, она открыла там стену и взяла заготовленные заранее куртку и брюки. Наверняка Пробужденные будут так же рады собственной одежде, как была когда-то рада она.

Зеленоватое растение, чуть заметно извиваясь, уже лежало на полу, окруженное тяжелым запахом, проникшим в зал в момент его рождения из стены. Ее взгляд был недостаточно тренирован, чтобы, проникнув сквозь мясистую кожуру растения, определить, в котором из пары его концов скрывается голова Тэйт Мара, но это ей и не было нужно. Она провела рукой вдоль всей длины зеленоватой дыни, плотно прижав пальцы к кожуре, словно расстегивая на ней молнию и кожура начала послушно раскрываться.

На этот раз растение не могло поглотить ее, этого можно было больше не бояться. Теперь она была для «дыни» не более желанным лакомством, чем, например, Никани. Она была повелительницей.

Постепенно начали проявляться лицо и торс Тэйт Мара. Стали видны маленькие груди. Потом фигура, напоминающая формами девочку, едва достигшую начала полового созревания. Бледная, полупрозрачная кожа и волосы. Детское личико. При том, что Тэйт Мара было двадцать семь лет.

Сознание не возвращалось к ней до тех пор, пока Лилит не извлекла ее из растения продолжительного сна полностью. Тело Тэйт было влажным и скользким, но очень легким. Вздохнув, Лилит подняла ее на

руки.

2

– Прочь от меня! – были первые слова Тэйт после того как она открыла глаза. – Кто ты? Что ты со мной сделала?

– Пыталась одеть тебя, – отозвалась Лилит. – Можешь одеться сама – если чувствуешь себя достаточно крепкой для этого.

Тэйт начала бить крупная дрожь – типичная реакция после Пробуждения от долгого сна. Можно было только удивляться ее реакции, тому, что прежде, чем ее одолела дрожь, она уже успела выпалить несколько слов, вполне связных и осмысленных.

Превратившись в трепещущий, мучительный узел сократившихся и пульсирующих мышц, Тэйт опрокинулась на спину и заскрипела зубами, застонала. Потом несколько раз с усилием вздохнула, глотая воздух, словно воду, сквозь стиснутые зубы.

– Черт! – прохрипела она через несколько минут после того как дрожь начала отпускать ее. – Вот черт. Значит то, что случилось со мной, не было сном?

– Давай-ка оденемся, – успокоительно произнесла Лилит. – По крайней мере я не твой сон, и в этом ты можешь убедиться сама.

Бросив на Лилит дикий взгляд, Тэйт перевела его на свое полуголое тело. Лилит удалось натянуть на Пробужденную брюки, но с курткой она успела справиться только частично, завершив лишь с одним рукавом. Трясущаяся Тэйт умудрилась выпростать руку и из этого рукава. Подняв с пола куртку, она медленно надела ее и не сразу разобралась в застежке. Потом, повернувшись к Лилит, молча пронаблюдала за тем, как та сворачивает зеленую чечевицу и, открыв стену, убирает ее с глаз долой. Через мгновение на полу ничего не осталось, только мокрое пятно, да в воздухе витали остатки тяжелого запаха.

– Я знаю, о чем ты хочешь меня спросить, – сказала Тэйт Лилит. – Несмотря на все вот это, на то, что ты видишь, я такая же заключенная, как и ты.

– Ты больше смахиваешь на тюремную старосту, – тихо отозвалась Тэйт.

– Может, и так. Перед тем как кто-то из нас выйдет за пределы этого зала, мне предстоит Пробудить еще тридцать девять человек, так что тебе придется привыкнуть к этому зрелищу. Как тебе уже наверное понятно, начать я решила с тебя.

– И почему же? – Тэйт отлично держала себя в руках, по крайней мере так казалось. До сих пор ее Пробуждали только дважды – что являлось средним значением среди людей, не рекомендованных в качестве «родителей» для групп Пробужденных – и вести себя она старалась так, словно нечего необычного не произошло. Лилит так было легче, и подобное поведение Тэйт служило только подтверждением тому, что выбор ее был правильным.

– Почему я решила начать с тебя? – переспросила Лилит. – Мне показалось, что в твоем случае я вряд ли рискую жизнью в первые же несколько минут после того как ты откроешь глаза. Ты не из тех, кто бьется в истерике, и скорее всего на тебя можно будет положиться в будущем, когда я буду Пробуждать остальных. Я надеюсь, что ты поможешь мне с ними объясниться.

Казалось, что Тэйт задумалась над услышанным. Она с отсутствующим видом щупала ткань своей куртки, потом еще раз исследовала действие застежек-липучек на ее правом и левом бортах, застегнула и расстегнула их. И снова, нахмурившись, помяла материал одежды.

– Где мы, черт возьми, находимся? – внезапно спросила она.

– Мы на орбите Земли, чуть более высокой, чем лунная.

Снова молчание. И наконец:

– Что это была за зеленая чечевица, которую ты запихивала в стену?

– Это было… растение. Наши захватчики… наши спасители – пользуются ими для того чтобы сохранять в них людей, держать их в долгом сне. В том растении, которое ты видела, находилась ты. Незадолго до того как ты очнулась, я достала тебя из него.

– В долгом сне? И сколько же он длился, этот сон?