Рассвет
Шрифт:
Ахайясу могла унести Никани одна. Подобно всем женским особям оанкали, она была очень крупной и сильной, по мнению Лилит, даже сильнее и крупнее Тедиин. Ахайясу и Дайчаан были братом и сестрой, как то и было заведено в семьях оанкали. Мужская и женская особи являлись близкими родственниками, в то время как оолой приглашался со стороны. Одним из переводов слова оолой было «долгожданный чужак». По словам Никани, такое сочетание близко родственной с совершенно чужой кровью было наилучшим в том случае, когда появившийся на свет ребенок предназначался для заранее определенного специального рода деятельности, в данном случае для налаживания связей по обмену с другими цивилизациями. Мужчина и женщина каждый давали от себя в необходимой
Ахайясу легко, словно маленького ребенка, подняла Никани и без труда держала его, пока Лилит и Дайчаан подхватывали оолой за плечи. Ни Дайчаан, ни Ахайясу не выказали удивления по поводу участия Лилит.
– Оно рассказывало нам про тебя, – сказала ей Ахайясу, когда они несли Никани по длинному низкому коридору. Процессию возглавляло Кахгуяхт, открывающее перед ними двери. Позади шли Йядайя и Тедиин.
– Оно мне тоже немного рассказывало о вас, – отозвалась Лилит, впрочем не очень уверенно. Ход развития событий был слишком быстрым для нее. Просыпаясь сегодня, она даже не представляла себе, что через несколько часов покинет Каал – расстанется с Тедиин и Йядайей, ставшими для нее такими привычными, частью уюта. О том, что она расстается с Кахгуяхтом, Лилит конечно же не сожалела ни на секунду, тем более что, к большому ее раздражению, оолой, приведшее Ахайясу и Дайчаан, сообщило ей, что довольно скоро они, скорее всего, снова встретятся. Обычай и этические условности позволяли Кахгуяхту навещать Никани во время метаморфозы. Как и Лилит, Кахгуяхт пахло для Никани нейтрально, не вызывало в нем нежелательных эмоций и не возбуждало.
Вместе с двумя оанкали Лилит помогла водрузить Никани на плоского тиллио, ожидающего их у стены общественного коридора. Потом она некоторое время стояла в стороне одна, наблюдая за тем, как пятеро оанкали молниеносно общаются, спутав как попало головные щупальца и щупальцевидные отростки на теле. Кахгуяхт стояло между Тедиин и Йядайей. Ахайясу и Дайчаан стояли рядом и одновременно касались щупальцами Тедиин и Йядайи. Казалось, что они избегают прикасаться к Кахгуяхту. Таким было безмолвное общение оанкали, путем которого они могли свободно обмениваться мыслями почти со скоростью зарождения тех – по крайней мере так утверждало Никани. По мнению Лилит это было ближайшим в мире приближением к телепатии, которое ей удавалось увидеть своими глазами. Некоторое время назад Никани обещало ей, что, повзрослев, оно поможет и ей овладеть этим искусством общения. Однако до полного взросления Никани оставались еще долгие месяцы. Она снова осталась одна – чужеродный, никому непонятный аутсайдер. Вот кем и ничем иным она станет в доме Дайчаан и Ахайясу.
Потом группа внезапно распалась и подошедшая к Лилит Тедиин взяла ее за обе руки.
– Мне приятно будет вспоминать о том времени, когда ты жила с нами, – сказала она Лилит на оанкали. – Я многому научилась у тебя. Наша сделка была честной, а общение – плодотворным.
– Я тоже многому научилась от вас, – откровенно отозвалась Лилит. – Жаль, что мне приходится уходить. Мне хотелось бы остаться с вами.
Вот именно, вместо того чтобы уходить с незнакомцами. Вместо того чтобы отправляться учить кучку перепуганных, подозревающих всех и вся созданий.
– К сожалению, ты должна идти, – ответила ей Тедиин. – Никани должно уйти. Тебе вряд ли захочется расстаться с ним.
У нее нечего было ответить на такое. Все было правдой. Все, включая Поля Титуса, умышленно или неумышленно, пытались покрепче связать ее с Никани. Что ж, им это удалось.
Тедиин отпустила ее руки, и тогда к ней подошел сказать несколько слов Йядайя, который разговаривал с ней принципиально на английском.
–
– Да, – созналась она.
– Ахайясу и Дайчаан позаботятся о тебе. Ты очень редкий тип – человек, который смог жить среди нас, смог научиться многому из нашей жизни и сам смог научить нас. Многим хочется пообщаться с тобой.
– Думаю, что в будущем я буду большую часть времени проводить с Никани.
– Так оно и будет, но до поры до времени. Когда Никани достигнет зрелости, начнется пора твоего обучения, а потом будешь учить ты. Но прежде у тебя наверняка будет возможность познакомиться с Дайчаан и Ахайясу и другими из их клана получше. Поверь, они хорошие люди.
– Дайчаан обещал мне перестроить в своем доме стены так, чтобы ты могла открывать их. Ни он, ни Ахайясу не смогут изменить тебя, но они обещали мне изменить свое жилище и приспособить его к твоим нуждам.
Ясно – по крайней мере ей не придется возвращаться к стадии домашней собаки, скулящей у закрытой двери и каждый раз, как только захочется есть, разыскивающей кого-то, кто мог бы бросить ей кость.
– Спасибо, я очень благодарна тебе за это, – сказала она.
– Таково условие сделки, – отозвался Йядайя. – Старайся держаться поближе к Никани. И делай все, о чем оно попросит тебя. Доверься ему.
Через несколько дней ее зашло навестить Кахгуяхт. Ее поселили как обычно в пустой комнате, на этот раз с двумя платформами-столами, ванной и двумя кроватями, на одной из которых находилось Никани, пребывающее в такой полной неподвижности, что постепенно начало ей казаться частью обстановки, а отнюдь не живым существом.
Приходу Кахгуяхта она почти обрадовалась. Его появление разогнало ее скуку, тем более что, к ее удивлению, оно принесло ей подарки: пачку тонких листков белой бумаги отличного качества – таких тонких и плотных, что об их края немудрено было порезаться – и целый пучок ручек с известными надписями: «Paper Mate», «Parker», «Bic» и другими. Ручки были изготовлены по отпечаткам, снятым с давно уже, более столетия назад, разрушившихся оригиналов. В первый раз за время пребывания на корабле оанкали она смогла что-то записать, какие-то свои мысли, увидеть их воплощение на бумаге. А кроме того, впервые она воочию увидела результаты того, как используют оанкали свои отпечатки, пускай даже и для воссоздания неорганических предметов. Лично ей не удалось найти никаких отличий между новенькими копиями и давно канувшими в небытие оригиналами, насколько она те помнила.
Кроме того Кахгуяхт вручило ей несколько книг с листами, пожелтевшими и хрупкими – сокровище, о котором она не могла и мечтать: это были один шпионский детектив, роман времен гражданской войны, научная книга по энтологии, социологические работы церковных служб, медицинская книга об исследованиях рака и еще одна о человеческой генетике, а также смешная книжка про то, как обезьяну научили объясняться на языке жестов и, наконец, политкорректная книга шестидесятых о заре космической эры.
Лилит приняла подарки молча, не зная, что сказать от смущения.
Теперь, когда Кахгуяхт знало, что она относится к тому, что присматривает за Никани, вполне серьезно и со всей ответственностью, оно тоже держало себя в ее обществе более свободно и даже, похоже, могло ответить на некоторые вопросы, если бы ей захотелось их ему задать, сделав это более охотно, чем прежде само задавало обычным саркастическим тоном свои риторические вопросы. С тех пор несколько раз оно навещало ее, наблюдая за тем, как она ухаживает и кормит Никани, мало-помалу незаметно превратившись в ее учителя, на примере своего собственного тела и тела Никани объясняя ей устройство анатомии оанкали. Большую часть этих бесед Никани спало, и сон оолой почти всегда был так глубок, что щупальца его не реагировали ни на какие движения, как это обычно бывало раньше.