Рассветы без меня
Шрифт:
Сердце сжалось от нахлынувшей волны беспорядочных мыслей. А вполне логичные выводы лишали надежды. Вот они — ответы на вопросы. Ник хотел именно этого. Чтобы я сама принесла ему то, что по его мнению спрятал отец. А папа бы сказал мне об этом лишь в случае, если бы я сама спросила. И убивать его было нельзя тогда в порту по одной причине — только он знал, куда всё это поместил. А вовсе не от того, что Ник оказался человечным и встал на нашу сторону. Нет, всё не так. Ему не нужна была только до поры до времени его смерть. А вот поймав меня со всем этим, ничего бы уже не мешало избавиться от папы. И от меня заодно? Ведь и я бы свою миссию выполнила, раздобыв нужные бумаги. Ещё там, в банке, изучая
— Где документы? — он прищурил глаза и тут же обозвал меня непристойным словом. — Ты оставила их в банке?
Я улыбнулась. Конечно же не стала их забирать. Я хотела узнать правду — я её узнала. А больше мне ничего не надо. Всё остальное — лишь приносит беды.
— Там пусто, — соврала я, но Крут мне, разумеется, не поверил. В общем-то, я и не рассчитывала на другой исход.
— Ты сейчас же вернёшься и заберёшь их! Поняла? — он грубо схватил меня за локоть и приставил пистолет, больно вжав его мне в бок. Я помотала головой и нервно рассмеялась в ответ. Сама того не зная, разрушила их планы и сейчас ликовала. Правда, что именно со мной за это может сделать Алекс и его люди вряд ли мне понравится. Но прямо сейчас не могла сдержать улыбку. Внезапно показалось, что со стороны поворота в переулок мелькнула тень, и я резко перевела свой взгляд. За мной обернулись и Крут с охранником. В переулке, по-прежнему, кроме нас никого, но я, удивительным образом, ощущала себя в безопасности. На этот раз Алекс больно ударил меня рукояткой в живот, а я закашлялась.
— Снова решила сбежать, маленькая дрянь? Ты хоть понимаешь, кого пытаешься провести, — он зло сцепил зубы и схватил меня рукой за горло, но тут же выругался и отпустил. Неужели это конец? Сейчас меня пристрелят и я исчезну так же, как и Ник. Бесследно. Но почему тогда не страшно?
— Он не убийца, — прошептала я хрипло, восстанавливая голос. — Я сомневалась, но он не убийца, — словно в бреду повторила я, охранник показал Алексу кивком головой на меня и покрутил пальцем у виска. Я не услышала, что сказал в ответ Крут. Но что-то определённо произнёс. В ушах нарастал непонятный гул. А мысли всё крутились и крутились у меня в голове.
Ник считал моего отца убийцей. Вот только так это или не так, узнать мне не удалось. Точнее из-за него, действительно, погиб человек, если я правильно поняла. Но папа его не убивал. Ник, ты тоже умеешь ошибаться. Только откуда ты знаешь о той давней истории? И что тогда на самом деле произошло? Как только я задала себе этот вопрос, почувствовала боль в груди. И на этот раз физическую, а не только моральную. Всё вокруг потемнело, а я схватилась за сердце, прерывисто хватая ртом воздух. Алекс вслух выругался, не выбирая выражений, а охранник пролепетал что-то про скорую. Крут-младший тут же назвал его придурком, и выкрикнул, что нужно уносить ноги. Я бы на их месте похитила меня или хотя бы пристрелила. Но видимо в их планы всё же не входило, чтобы я «откинула коньки» у них на руках. В общем-то, вполне разумно, ведь так они больше ничего не выяснят у моего отца, а они усердно изображали дружбу. Это было последнее, что я подумала. Что было дальше я не знаю. Перестала
Я открыла глаза. Судя по стоящей рядом капельнице и характерному запаху медикаментов, очнулась в больнице. Почему-то не белой, как пишут в книгах: стены выкрашены синей краской. Странный цвет для палаты. Рядом сидел отец и, глядя куда-то перед собой, хмурил брови. Увидев, что я очнулась, он крепко сжал мою руку:
— Мия, доченька, ты пришла в себя. Мы так испугались, — он обеспокоенно заглянул мне в глаза и нахмурился ещё сильнее.
— Кто «вы»? Вас тут много? — я огляделась, в палате мы были явно одни. Что со мной произошло я вспомнила не сразу, но когда восстановила в памяти разговор с Алексом, присела и тут же зажмурилась от головной боли.
— Я и мама. Она сейчас придёт. Тебе нельзя вставать, ты слишком слаба, — заверил меня отец, но я его не послушалась. Опустила ноги с кушетки, всунув их в тапочки и обняла себя за плечи.
— Долго я здесь?
— Несколько часов, мы приехали сразу же, как узнали, что с тобой произошло, — мне, кстати, тоже это было интересно, и я приготовилась слушать, но ничего конкретного так и не услышала: — Ты потеряла сознание прямо на улице. Прохожие вызвали скорую и позвонили мне.
— Где же они взяли твой номер?
Отец нахмурился, а потом вроде как нашёл логичное объяснение.
— Так, наверно, в последних исходящих был, — я недоверчиво кивнула, однако очень засомневалась, что это так. После того, как я в сердцах его удалила, вряд ли бы кто из прохожих догадался позвонить по неизвестному номеру, даже если бы он и был в исходящих. Может, Алекс? Ему-то зачем это было нужно? Или охранник оказался добрым самаритянином?
— Ты была недалеко от банка, — отец откашлялся, касаясь этой темы, но продолжил: — Это совпадение или…
— Нет. Не совпадение. Я открыла ячейку, — прямо ответила я. Кажется, нам пора откровенно поговорить. По крайней мере, надеялась, что теперь отец не будет скрывать от меня правду, раз уж мне уже и так слишком много известно.
Несколько минут мы молча смотрели друг другу в глаза. Я вдруг вспомнила последнюю мысль, что посетила меня как раз перед тем, как потеряла сознание и села на кушетке, свесив ноги. Так кто мой отец? Я совсем ничего о нём, оказывается, не знаю. Смотрела в родные глаза и не никак не могла найти ответ. Мне казалось, что в палате я абсолютно одна, не смотря на присутствие отца. В палате, в больнице, в этом городе. В этом мире.
Так вот ты какое - одиночество. Приходишь тогда, когда перестаёшь верить в то, что сама же выдумала. Когда пропадает надежда на то, что и без того никогда уже не узнать, но очень хочется верить. Отец скрывающий правду, Артём, работающий на него, даже Лера стала мне подругой с подачи какого-то психа, Ник. Ник… Он не любил. Ведь признался в своей нелюбви тогда, но я никак не могла это принять, считая, что он делает это специально. Такая ирония: Никита впервые говорил мне о своих чувствах. Правда, я совсем не так представляла его первое и единственное признание.
Внезапный приступ сковал всё изнутри, и я схватилась за сердце. Отец попытался меня поддержать, но я жестом его остановила, показывая, что всё в порядке. Выпрямилась, отгоняя ранящие до боли воспоминания. Одиночество абсолютное. Я отдалилась от отца. И вроде бы убийцей я его уже не считала, по крайней мере, это не подтвердилось пока что, да и слова Ника уже не считала правдивыми, учитывая, что они не подтвердились. Ему удалось меня настроить против папы. И зная, зачем Никите всё это было нужно, я всё равно не могла относиться к отцу как прежде. Всё же он совсем не тот, за кого я его принимала.