Растопить ледяное сердце
Шрифт:
Запрыгиваю на слейпа и командую:
— Домой, Ингварр.
Конь взлетает и направляется в сторону особняка, а в моей голове продолжают мелькать подозрения, формирующиеся в логическую цепочку.
Старший принц всегда отличался своеволием и склонностью к риску. Со временем, он мог бы стать хорошим правителем, но не желал этого. В силу юности его больше интересовала жизнь обычного мага, которому не нужно нести ответственность за подданных и королевство, который волен сам управлять своей жизнью, выбирать для себя жену, принимать решения, не оглядываясь на мнение общественности. Спустя всего несколько суток после прошлого дня Миросотворения,
Через двадцать пять суток от начала путешествия, в королевстве был объявлен траур в связи с гибелью старшего принца. Никто точно не знал, что с ним случилось. Уже позже, после погребения, король рассказал доверенным лицам, а я был в их числе, что в мирном лесу разбойники напали на королевский экипаж и зарезали его высочество и его стражу заговоренными кинжалами. Королева, рыдая, поделилась со своими фрейлинами рассказом о стае диких зверей, набросившихся на путников все в том же лесу, среди знати гуляли слухи о яде, который подмешали принцу в еду, когда он останавливался в одном из постоялых домов. А от дворецкого я только что услышал об экипаже, который упал со скалы. Тело принца никто не видел, королевский лекарь ссылался на то, что оно слишком обезображено, чтобы демонстрировать его публике. Закрытый саркофаг упокоили в фамильном склепе, король на погребении не появился.
Мог ли Демиан выжить, но получить тяжелые травмы или заболеть в путешествии? Но зачем тогда королевская чета объявила о его смерти? Если только принц не подцепил что-то, что может позором лечь на весь род. Могла ли королева откуда-то узнать о камне из шерла и попытаться спасти своего сына? Что-то не сходится. Убитый граф Амато рассказывал о мужском голосе, когда вспоминал приметы убийцы. А если сам король Риг? Тогда какой смысл настаивать на расследовании, посылая ищеек по своему же следу?
Нет, должно быть, я просто выдумываю небылицы. Реакцию королевы можно объяснить простым женским любопытством, а король вовсе не пытается избавиться от моего присутствия в королевстве, чтобы замести следы.
И все же.
— Клаус, — уже поздним вечером, сидя в своем кабинете в особняке, сжимаю артефакт связи в ладони.
— Ваша светлость, — откликается менталист.
— Мне нужны тени, — отдаю приказ, — трое.
— Кто объект?
— Королевская семья, — мрачно сообщаю я, понимая, что совершаю преступление против короны.
— Вы уверены? — осторожно спрашивает Клаус, словно сомневается в моем рассудке.
— Да. Докладывать мне о любых необычных поездках и встречах.
— Понял. Отберу лучших, отправлю сегодня же.
—
Глава 41
Алевтина
— Ну же, Аля, улыбнись, — просит Кейт, подставляя лицо мастерице красоты, наносящей кистью румяны на скулы. — Или тебе не нравится платье?
— Нравится, — с обреченностью в голосе говорю я и пытаюсь улыбнуться, в зеркало наблюдая, как вторая мастерица суетится вокруг меня, завершая образ.
Оно и правда великолепно. Пышная юбка из множества слоев невесомой серебристой ткани, корсет, расшитый разного размера бусинами, переливающимися в магическом свете, лиф украшен тончайшей вышивкой, рукава-фонарики, оголяющие плечи, плавно переходят в нежные оборки на спине, прикрывающие лопатки.
Но ни красивое платье, ни замысловатая причёска, в которую мне вплели такие же бусины, как на платье, ни грядущий бал не способны избавить меня от грусти, поселившейся после нашего с Давидом разговора в его кабинете.
Получается, что я своими руками выгнала Райнхольда, обидевшись, в то время, пока он хотел объяснить, что уезжает только на время, исполняя волю короля. Я поняла, что многого не замечала, списывала поведение герцога на желание соблазнить меня, в то время как он всячески оберегал меня, защищал, при любой возможности нежно касался, словно я была ему необходима, как воздух, которым мы все дышим. Вроде и улавливала на краю сознания, но не придавала значения. Надеясь избавить герцога от проклятия, сама уверовала в него, приняла тот факт, что он не сможет полюбить.
А ведь похоже, что Райнхольд если не полюбил меня всем сердцем, но точно испытывает что-то помимо страсти и похоти, может быть, даже не осознавая пока своих чувств. Получается, что проклятие пало? Было не таким сильным, как казалось семье Линден? Или дело в чем-то другом?
Это еще предстоит выяснить. Если успею. Потому что времени мне, вероятнее всего, отпущено не так уж и много.
Ближе к вечеру, когда я направлялась к Кейт, чтобы подготовиться к балу, Давид перехватил меня в коридоре и признался, что перерыл всё книгохранилище, но так и не смог найти какой-то новой информации о тьме. А это значит, что мне придется покориться ей. Я не знаю, что случится в тот миг, когда во сне суша под моими ногами исчезнет, но чувствую, что что-то страшное, непоправимое.
Я взяла с Давида клятву на крови, что если я потеряю рассудок и, ведомая тьмой, стану опасна, то он приложит все усилия, чтобы убить меня. Так будет правильно. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал, хоть умирать самой тоже очень не хочется.
Страшно.
Не успеть, не увидеть, не почувствовать, не сказать, не сделать.
Но все, кто пытался бороться с тьмой, очень скоро умирали. И если я считала, что мне посчастливилось не заразиться, то я ошибалась. Просто тьма выбрала для меня что-то более изощренное.
— Дамы, вы великолепны, — входит в комнату Давид, осматривая сначала жену, а потом меня. — У меня сегодня сразу две очаровательные спутницы. Я везунчик.
Король открыто задорно улыбается, но в глазах его, при взгляде на меня, улавливаю печаль. Он знает, что мне осталось недолго. Я попросила сохранить его в тайне от Кейт этот секрет, потому что не хочу, чтобы подруга в своем положении волновалась. В ней новая жизнь, которая гораздо ценнее моей, уже обреченной.
— Вы готовы? Пора начинать.