Растяпа. Лялька
Шрифт:
– Мамуль, мы поехали.
Ирина Ивановна отчаянно пытается не разреветься. Щелкает замок открываемой двери – Олина мама всхлипывает, и дамбу прорывает. Слезы катятся по щекам, она лихорадочно пытается вытереть их рукавом. Машет на нас рукой и удаляется вслед за мужем. Разное воспитание, разные культуры. Разные поколения. Дай им Бог!
Дорогой в Челябинск Оля грустила. Потом попросила:
– Почитай мне стихи.
– Слушай; из последнего мною написанного.
Правильнее-то прочитанного из забытого Понькой в
– Взращенный в дикой простоте,
Любви не ведая страданий,
Я нравлюсь юной красоте
Бесстыдным бешенством желаний.
С невольным пламенем ланит
Украдкой нимфа молодая,
Сама себя не понимая,
На фавна иногда глядит….
Совершеннолетие моей избранницы отметили в ресторане «Кавказская кухня» – мы, мои друзья и ее однокашники. Конечно, Оля в ударе, и улыбка украшает ее изумительно очерченные губы. Мы танцуем медленный танец – руки ее на моей шее, мои на ее талии.
– Ты счастлив? Скажи, что чувствуешь.
– Если честно – тревогу. Привык все держать под контролем, а рядом с тобой даже себя теряю. Но политэкономия капитализма нас учит: «Если не можешь одолеть кого-то, присоединись к нему».
– Такое твое признание в любви? – она гладит меня по волосам и тяжко вздыхает. – Трудно понять, о чем ты думаешь. Всегда такой замкнутый, как островное государство. И я пугаюсь, потому что не знаю, какое настроение у тебя будет в следующую минуту. Это сбивает меня с толку, и хочется поставить фильтр между мозгами и языком.
Ресторан мне нравится. Деревянные стулья, льняные скатерти, и стены приятного глазу цвета. Из аппарата со светомузыкой «АББА» мягко воркует о недуге под названием «любовь». Она отражает наши эмоции – радостный покой после бурного сватовства. Все вполне романтично.
– Как насчет свадьбы здесь?
– Давай попробуем обсудить наше будущее, – Оля заглядывает мне в глаза и улыбается сладко. – Например, где будет жить наша семья?
– Снимем квартиру.
– На что?
– Две стипухи, и я устроюсь на работу.
– Свадьбу сыграем, как Света и Юра?
– У меня практически целы деньги от двух стройотрядов. Думаю, перед родственниками стыдно не будет за наше брачное торжество.
– Какой ты предусмотрительный! Завтра в ЗАГС?
– Встретимся там – с утра защищаю курсовой….
Подсознание ухмыляется: «Голубки-херувимы, ёшкин корень….»
В ЗАГС я безбожно опоздал. Забодался с преподом по курсовому, напрочь забыв обо всем на свете, и в результате – опоздал. К черту троллейбусы, такси не поймаешь – бегу, что есть духу, прямым маршрутом, боясь разминуться в переулках. Олю встречаю на полпути по дороге обратно. Так страшно злится, что гнев ее хоть пальцами трогай.
– Прости! Блин, курсовой!
Оля холодно щурится на меня. Ее глаза глядят пронзительно, даже грозно – пленных не брать! Я уменьшаюсь в их стальном блеске.
– Может,
– На тебе, если простишь.
– А не прощу?
– Умру холостым.
Она хмурит брови и кусает губы, потом поворачивается в сторону ЗАГСа. И даже в нем все еще злится. Мы подаем заявление. Нам назначают дату бракосочетания – первого июня текущего года. Дело сделано: мы – жених и невеста.
– Все-таки я сердита на тебя.
– Хочешь мороженого?
В кафе:
– Смотри, как уютненько. Давай здесь сыграем свадьбу.
– Давай.
Приехала Ирина Ивановна на разведку – мол, как тут у вас? На меня посмотрела, как на знакомого – общается исключительно с дочерью. Я вежливо растягиваю губы в улыбку. Они что-то обсуждают. Мама говорит горячо, с напором. Оля взволнованно слушает, кивает, качает головой и морщится. Вот она прикусила губу и поглаживает пальцами свою ладонь, словно желая успокоиться. Еще один кивок, и она бросает на меня взгляд, дарит бледную улыбку.
Мы гуляем по парку. День не воскресный, народу мало. Мягкая, мелодичная классическая музыка плывет из динамиков. Голос женщины страстно поет, вкладывая в песню свою душу. Просто дух захватывает. Ирина Ивановна мне улыбается.
– Какая будет у вас фамилия?
О господи! У вас… Магическая комбинация, маленькое, всемогущее местоимение, которое скрепляет союз. Я улыбаюсь будущей теще искренне, всей душой, от уха до уха.
Дальше пошло все как по маслу. С Ириной Ивановной мы набрасываем план необходимых мероприятий и покупок к свадьбе. Пошли в кафе, так понравившееся Оле, и арендовали его. Меню обсудили.
В какой-то момент мы остаемся вдвоем.
– Скажи, Анатолий, это у вас серьезно… с Лялькой… или по случаю?
– Вы мне не доверяете?
– Доверяю полностью твоей порядочности.… Но, прости, ты не выглядишь счастливым женихом. И на Ляльку смотришь… ну, как-то не так, как должен смотреть влюбленный парень на свою невесту.
– Счастье мы собираемся строить вместе.
– Прости, не понимаю. Как так можно? А если не слюбитесь?
Я обескуражен ее отношением ко мне и моему участию в судьбе ее дочери. Да, я не очень-то разговорчив, но никого не гружу своими проблемами. То, что мы вдруг становимся родственниками, не моя воля – судьбы решение.
Появляется Оля, и Ирина Ивановна завершает диалог:
– Возможно, я заблуждаюсь на твой счет. Дай то Бог!
Мое подсознание глаголет нудно: «Ты им нужен в семью, как мотоциклу педали велосипеда». «А мы построим свою и будем дружить, если получится». Подсознание ворчит: «Только не делай вид, что не замечаешь, как избалована твоя невеста». «А кто тебе сказал, что я всю жизнь буду получать 63 р.?» «Прежде, чем высоко летать, надо по земле научиться ползать», – усмехается подсознание. «Что тебя так развеселило?» «Твое умение наживать врагов».