Расы космических пришельцев. Запрещенная антропология

Белов Александр Иванович

Дабы выяснить это важное положение, ученые долгое время экспериментировали с амебами. Как только амеба достигала размеров, при которых она обычно делилась, коварный экспериментатор отрезал кусочек от этой амебы. После этого амеба, как не в чем ни бывало, продолжала опять расти, не проявляя никакого стремления делиться. Так продолжалось много раз. В одном из подобных опытов амебу оперировали каждый день в течение долгих четырех месяцев, и ни разу оперированная амеба, уменьшившая свой размер, не выказывала желание делиться. За это же время контрольная амеба – соседка, плескавшаяся в соседней пробирке, выпущенная на свободу и активно откармливаемая, делилась 65 раз. Эти опыты показали эволюционистам, что время начала деления клетки зависит от ее размеров. Проводя подобные опыты, ученые установили, что руководит делением молекула ДНК. После того, как сигнал к делению, исходящий из этой молекулы, был дан, отрезание кусочков от амебы уже не влияло на ее дальнейшую судьбу. Она начинала делиться, несмотря на то, что обладала меньшим объемом. Таким образом, было установлено, что в живой клетке существует особая молекула, отвечающая за самоудвоение.

Исходя из этих опытов, эволюционисты предположили,

что у примитивных гетеротрофов также была молекула ДНК, и они также делились как и современные амебы, в тот момент, когда дальнейшее увеличение их массы было невозможно. Чтобы разделиться пополам, надо в первую очередь разделить молекулу ДНК, заведующую жизненно важной информацией. У ДНК была открыта способность к самоудвоению и самокопированию. Способность к самоудвоению – характерная черта всех живых организмов. Перед тем как их клетки начинают делиться, в них происходит самоудвоение молекул ДНК. И только после этого они разделяются на новые клетки. В результате, увеличивается число клеток в таких разных многоклеточных организмах как дуб, омар, человек.

В 1953 году Джеймсу Д. Уотсону и Френсису Х. С. Крику из Кембриджского университета в Англии удалось, сведя воедино все знания о молекуле ДНК, построить ее модель. Обычно модели чего-либо (судов, самолетов, подлодок) намного меньше оригинала. Модель ДНК оказалась существенно больше той молекулы наследственности, которая запрятана внутри клеточного ядра.

Уотсон и Крик выяснили, что молекула ДНК состоит из двух цепей, закрученных друг вокруг друга и образующих двойную спираль. Чтобы понять как устроена ДНК, можно представить себе лестницу с гибкими перилами. Нижняя часть лестницы жестко закреплена и двигаться не может. Закручивается верхний край лестницы. «Перила» построены из фосфатов и дезоксирибозы нуклеотидов, а «перекладины» – из пуринов и пирамидинов.

Модель Уотсона-Крика оказалась исключительно полезной для дальнейшего изучения вопроса о том, как клетки передают наследственную информацию новым поколениям. Проведенные опыты позволили установить, что химическая природа и количественное содержание ДНК в однотипных клетках постоянны от поколения к поколению. Это означает только одно – потомки наследуют все качества предков. Ученым весьма интересно было узнать и как происходит процесс самоудвоения ДНК, предшествующий делению клеток. Оказалось, что ДНК чем-то напоминает застежку-молнию. Начиная с любого конца спиральной лестницы, мы можем последовательно отстегнуть пурин от соответствующего ему пиримидина.

Внутри клетки всегда есть значительный запас разных нуклеотидов. При «расстегивании» спирали к отдельным ее перекладинам—нуклеотидам начнут присоединяться новые нуклеотиды, которые точно соответствуют имевшимся участкам ДНК.

Именно так и происходит самоудвоение ДНК. По всей ее длине к гибким «перилам» и «обломкам перекладин» будут пристраиваться соответствующие нуклеотиды. В тот момент, когда этот процесс расплетения доходит до конца цепи, происходит разделение двух тяжей исходной молекулы ДНК. При этом «перила» и «обломки перекладин» успевают обзавестись точной копией утерянного. В результате, вместо одной молекулы ДНК появляется две. При делении клетки дочерняя клетка получает точную модель молекулы, содержащую наследственную информацию. Именно этим можно объяснить, почему при смене поколений качественные признаки оказываются практически неизменными.

Как полагают эволюционисты, выработка способности к точному делению была одним из важнейших эволюционных достижений примитивных гетеротрофов. Просто диву даешься, как эти примитивные гетеротрофы додумались до такого. Мало того, они еще реализовали намеченное. Ведь важную роль в процессе жизнедеятельности стали играть именно нуклеиновые кислоты. Они, по сути, стали руководителями клеток во всех их начинаниях, включая процесс самовоспроизведения.

Биологи-эволюционисты с увлечением погружаются в микромир и открывают для себя его тайны. Это хорошо. Плохо только то, что они бездумно переносят открытые ими механизмы на примитивных гетеротрофов, по их мнению, плескавшихся в «первичном бульоне» Земли. Эволюционисты полагают, что раз у современных клеток существуют ДНК и РНК, они могли появиться только у протоорганизмов-гетеротрофов. Иной сценарий появления молекул, кодирующих жизненные процессы клеток, не рассматривается. А ведь могли принимать участие в создании такого сложного механизма и чьи-то внеземные мозги и технологии? Конечно, предположение, что инопланетяне приложили руку к созданию земной жизни, кажется многим лишенным оснований. Но это как посмотреть. Мы имеем привычку думать так, а не иначе. А привычка свыше нам дана, замена счастию она, как писал поэт Пушкин. Хуже всего, что привычка стандартного мышления напрочь отсекает поиски истины.

Возникает вопрос – каким же образом организмы смогли изменяться, эволюционировать, если наследственная информации передавалась от одного организма к другому без искажений? Согласно модели структуры ДНК, разработанной Уотсоном и Криком, при каждом удвоении двойной спирали ДНК образуется ее точная копия. Можно было предположить, что в этой ситуации организмы просто обречены находиться в неизменном виде и передавать своим потомкам только то, что имеют сами. Тем не менее, выяснилось, что иногда молекулы наследственности претерпевают некоторые изменения. При этом происходит искажение наследственной информации – возникают мутации. Подобные нарушения структуры исходной молекулы способны вызываться самыми разными причинами. Это и случайная перегруппировка нуклеотидов, и выпадение какого-либо нуклеотида при удвоении цепи ДНК. Могут происходить изменения в наследственном аппарате, вызванные и внешними причинами, например рентгеновскими лучами. Если из ДНК выпадает какое-то малюсенькое звено, это незначительное событие, тем не менее может изменить весь смысл наследственной информации. Эволюционисты не рассматривают даже в качестве гипотезы вмешательство в наследственный механизм эмоционального фактора, потому что они исходят из того, что у примитивных гетеротрофов не было мозга, а сами они состояли из одной протоклетки. Однако, если мы предположим, что на Земле

неоднократно происходила экспансия разумных существ, то это меняет всю картину до основания. Помимо факторов влияния внешней среды на молекулу наследственности, можно предположить, что в ней имели место не только спонтанные мутации, вызванные случайными причинами. ДНК могла изменяться под воздействием эмоционально-гормональной лимбической системы головного мозга. Сложные биохимические превращения в многоклеточных организмах первых переселенцев могли кардинально изменять их облик. Конечно, это происходило не сразу и не вдруг, но по меркам геологического времени очень быстро. Не было процесса относительно длительных изменений – эволюции или даже инволюции. Тела первооткрывателей Земли могли изменяться довольно быстро, передавая своим потомкам существенно измененные черты, уже в гораздо большей степени приспособленные к условиям земной биосферы. Гормоны и гормоноподобные вещества белковой природы выполняли в этих изменениях отнюдь не последнюю роль. Они влияли на обмен веществ и ДНК и РНК клеток. Мы можем также предположить, что очень широкий диапазон индивидуальной изменчивости, заключенной в наследственном аппарате человека, как раз и служит целям приспособления к земным условиям жизни. И в самом деле, нам известно множество реакций человеческого организма. Многие из этих реакций не находят внятного объяснения с позиций эволюционистики. Почему бы не предположить, что эти реакции являются встроенным механизмом, призванным обеспечить наилучшую приспособляемость к новым земным условиям жизни. Кроме всего прочего, существуют геномные аномалии, которые традиционно трактуются как наследие животных предков. Между тем, если мы посмотрим на человека как на вид, не развивавшийся долгое время в условиях земной биосферы, то эти аномалии могут получить иную трактовку.

Так, существует аномалия ихтиоз, когда кожа человека по непонятным причинам начинает подвергаться ороговению. По некоторым данным ихтиозом в разной степени выраженности болен каждый из шести человек. Однако большинство больных и не подозревает о своей болезни. При этом грубеет и становится толстой кожа на локтях, коленях, подошвах ног. Это беспокоит, но не очень. Куда страшней, когда все тело или отдельные участки кожи покрываются ороговевшим слоем в виде коросты. При этом ороговевшие чешуйки кожи могут иметь относительное сходство с чешуей рептилий. Замечено, что ихтиоз обостряется в холодном сухом климате. Поэтому больным не рекомендуют жить в местах с таким климатом. Такая аномалия наталкивает на некоторые ассоциации с рептилиями мезозоя, которые также жили, по некоторым данным, в сухом и прохладном климате. Ихтиоз может возникать от механического повреждении кожи. Именно поэтому лицам, склонным к проявлению ихтиоза, рекомендуют тщательно следить за кожей, избегать ссадин, царапин, потертостей и мозолей. Ихтиоз считали генетическим заболеванием. Однако уже довольно давно было показано, что некоторые виды ихтиоза поддаются лечению… гипнозом. Впервые это было сообщено в одном из самых авторитетных научных журналов «Бритиш Медикал Джорнел» за 23 августа 1952 года и 22 июня 1955 года. Так, было показано, что под воздействием гипноза в мозгу пациентов вырабатываются определенные нейромедиаторы, которые отменяют действие болезни. Вряд ли кто-то из эволюционистов ныне пытается утверждать, что ихтиоз у человека – это наследие рептильных предков. Тем не менее, ранее находились эволюционисты, которые усматривали некоторую связь между этим заболеванием и гипотетическими предками человека, одетыми в ороговевший «скафандр». В литературной форме ихтиоз получил отражение в рассказе Артура Конан Дойла «Человек с белым лицом». Мы же можем взглянуть на это заболевание совсем с иных позиций. Очень может быть, что во время ихтиоза реализуются скрытые адаптационные возможности организма. Например, утолщение кожи на стопах является защитной мерой, позволяющей ходить по земле босыми ногами, особо не заботясь, что можно наступить на камень или жесткую траву. Кожа современных жителей благодаря ношению обуви и одежды является нежной и ранимой. Любая длительная прогулка горожанина босиком может привести к неприятностям. Тем не менее, если горожанин станет ходить чаще босиком, чем в обуви, его стопы через какое-то время приспособятся к этому.

Таким образом, мы можем предполагать, что в организме человека заложен скрытый адаптационный резерв. Аналогичный резерв представляют из себя и волосяной покров. У жителей, не пользовавшихся одеждой и проживающих в умеренном климате, тело может покрыться достаточно густыми волосами, как у австралийских аборигенов. Аналогичное превращение еще в большей степени, по всей видимости, произошло и у снежного человека. Адаптационные ресурсы организма человека будут усиливаться от поколения к поколению и станут передаваться наследникам во все более совершенной форме. В этом случае мы будем иметь, конечно, не случайную мутацию ДНК, а перестройку генома, связанную с изменившейся средой обитания.

Загадка зеленого листа

Вернемся к молекуле ДНК. Как известно мутации случаются довольно редко. Однако за сотни миллионов лет отделяющих нас от гипотетического проторганизма таких мутаций накопилось не мало. Так или примерно так рассуждают эволюционисты, доказывая, что все мы потомки примитивных гетеротрофов. Дабы утвердить свою правоту, эволюционисты ссылаются на то, что мутации были открыты у всех типов живых организмов от вирусов до человека. И пусть это будет лишь единичная мутация, но она может сказаться на фенотипе клетки. Это повлечет отклонение в структуре белок-фермент. Это, в свою очередь, скажется на активности фермента и на эффективности катализируемой им реакции. В результате, способность данной клетки конкурировать с другими клетками либо понизится, либо повысится. Если повысится, клетка получит преимущества в борьбе за существование с другими такими же как она, у которых не было отмечено такой благоприятной мутации. Преимущества эти перейдут к наследникам; и уже эти наследники будут свысока поплевывать на конкурентов, сознавая, что именно в их роду произошла счастливая мутация. Если же мутация будет неблагоприятной, эти клетки будут съедены конкурентами и не оставят потомства. Вот такой дарвинизм на клеточном уровне мы встречаем у эволюционистов, борющихся за право утвердить свою теорию.