Ратибор Новгородец [= Богатырская застава]
Шрифт:
Ратибор тоже задумался, припоминая, чему его учил Волх Всеславьевич. Ведь вроде и про оборотней было же что-то? Ах, да!
— Вовсе нет! — торжествующе сказал Леший. — Есть здесь мелкая лазейка, про которую твой волхв, видать, не знал. Доводилось мне слыхивать про одного оборотня, что жил в незапамятные времена. Так тому и вовсе три раза перекинуться оставалось для того, чтобы совсем облик человеческий утратить. Но тогда как раз встретился он с одним парнем, что на дуде славно играть умел. И та вот музыка оборотня спасла — остался он человеком.
— И верно! — просиял Подосён. — А мне ведь и парня такого искать
Тут Ратибор удивился.
— Что же раньше я от тебя об этом не слышал?
— Не спрашивал никто, вот и не слышал, — пожал плечами Подосён. — Зато теперь все будет ладно. Знай себе играй в свое удовольствие! Вот только надо найти, из чего свирель соорудить можно… Да будь я хоть трижды оборотень…
Из кустов вывалился Илья. На лице его сияла блаженная улыбка, и Ратибор тут же решил, что Муромец терпел, не иначе, от самого Киева, непонятно только, зачем. Богатырь, конечно, не слышал разговора, но последние слова Подосёна уловил.
— Где оборотень? — спросил Илья. — Здесь что, оборотни водятся?
— Они везде водятся, — совсем уже весело ответил ему Подосён. — Случается, что и в княжеской дружине.
— Это кто же это в дружине оборотень? — развеселился Илья. — Ты, что ли?
— Подосён, — позвал Леший, не оборачиваясь, — покажи ему.
Он не видел, что происходило у него за спиной. Видел только, как глаза Муромца постепенно расширились до ненормальных размеров, а потом медленно вернулись в обычное состояние.
— Всякое я повидал, — сказал он наконец, — но чтобы такое…
— Тебе ли не верить? — укорил Ратибор. — У лешего мы совета спрашивали? Спрашивали. К Бабе-Яге в гости идем? Идем. Зачем идем? За советом, как Змея одолеть. А ты еще сомневаешься.
Клубок подпрыгнул, и все разом вспомнили, что день еще только перевалил за середину, а значит, еще идти и идти.
Следя за мелькавшим в высокой траве проводником, Ратибор сначала даже не заметил, что прямо впереди, на невысоком холме, стоит домик, выглядящий несколько необычно. И только когда клубок подкатился к самому этому домику и замер, Леший поднял на него глаза и ахнул.
Избушка — чуть побольше маленького курятника — стояла вместо надежного основания на огромной птичьей лапе. Немного подумав, Ратибор решил, что лапа куриная. Причем не стояла даже, а непрерывно и достаточно быстро вертелась на ней, словно колесо на оси. О том, чтобы залезть в запертую дверь крутящегося дома, и речи идти не могло. Даже постучать как положено — и то бы, скорее всего, не удалось.
Волх Всеславьевич с Бабой-Ягой дела никогда не имел, только видел ее издали пару раз, так что никакого совета на этот случай Ратибор от него получить не мог. Так что оставалось просто стоять и ждать у моря погоды. Вернее, дожидаться, пока хозяйка вернется домой. Сомнительно, чтобы ей было удобно жить в вертящемся доме, так что это скорее всего средство от незваных гостей.
Илья Муромец подъехал поближе, задрав голову, поглядел на затейливо вырезанный конек крыши, то и дело мелькавший прямо над ним, потом отодвинулся подальше и неожиданно гаркнул:
— Избушка, избушка, встань по-старому, как мать поставила — к лесу задом, ко мне — передом!
Лес был со всех сторон, но избушка все поняла правильно и с протяжным скрипом остановилась так, что крепкая дубовая дверь оказалась напротив Муромца. Затем скрип усилился, и
Муромец, кряхтя, слез с коня и тихонько постучал в дверь. Но дверь оказалась незапертой и в ответ на стук отворилась внутрь. Илья вошел. Остальные двое последовали за ним.
— Откуда ты знаешь? — спросил шепотом пораженный Ратибор, едва войдя в дверь.
— Слышал кое-что, — так же тихо ответил Илья. Потом он осмотрелся — и замер.
Ратибор тоже замер, ибо увиденное поразило его до глубины души, пусть даже никто не знает, что там, в этой глубине находится.
Изнутри избушка на курьей ножке оказалась намного больше, чем снаружи. Просторная горница не уступала по размерам той, что имелась в родном доме Ратибора в Новгороде, даже учитывая то, что почти половину ее занимала свежепобеленная печь. Кроме печи, основательного стола и лавки возле него, никакой другой мебели в избушке не было. И вообще ничего не было. Ни сушеных трав под потолком, ни даже положенного Бабе-Яге черного кота. Полное впечатление, что хозяйка покинула жилище, напоследок, правда, убравшись в нем.
Пока Ратибор осматривался, Илья с Подосёном уже успели привязать лошадей к чему-то снаружи и теперь сидели на лавке, чинно положив руки на колени.
Леший окончательно решил, что искомая ими Яга теперь уж точно живет в каком-то другом месте. Но как только он так решил…
Словно порыв ветра распахнул настежь дверь и окошко. Избу заволокло туманом. Ратибора неведомой силой швырнуло в угол между печью и стеной. Он больно стукнулся об печь головой, а об пол — противоположным местом. Илья вовремя спрятался под стол, и потому не пострадал. Подосён же крепко держался за лавку и не прогадал — неведомый ветер не сдвинул с места ничего из мебели.
Наконец туман рассеялся, а Леший протер запорошенные пылью глаза и смог рассмотреть человека, стоящего посередине избы.
Бабу-Ягу он представлял себе несколько иначе. Высокая худая старуха в домотканом сарафане. Седые волосы аккуратно уложены вокруг головы и прикрыты повойником, как у всякой замужней женщины (Ратибор попробовал представить себе мужа Яги, но ему стало плохо от одной мысли, кем он может оказаться). На лице Яги было сердитое выражение, как у всякой хозяйки, обнаружившей, что в ее отсутствие в дом проникли посторонние люди. Только приглядевшись, можно было заметить, что глаза у Яги разные — один карий, другой почему-то зеленый. Да, и вот еще что! Одна нога Яги была обычной, зато вторая не сгибалась и, опускаясь на пол, издавала ясно слышный сухой стук, словно была деревянной… или костяной.
— Это что еще за невежи без спросу пожаловали? — не требующим ответа тоном спросила Яга. Голос у нее оказался совсем молодой, низкий и глубокий.
Ратибор все же решил ответить. Для этого ему пришлось прокашляться, чтобы голос не дрожал.
— Хоть ты нас, матушка, и не звала, а встречай, — произнес он заговор, который услышал уж и не помнил где. — Сначала напои, накорми, в баньке попарь, а потом уж и спрашивай!
Ягу эти слова явно развеселили. Видя, что немедленная кара откладывается, Илья вылез из-под стола, а Подосён отцепился от лавки. Теперь оба снова сидели чинно, словно дети в присутствии взрослых. Яга даже не взглянула в их сторону.