Ратибор. Забытые боги
Шрифт:
– Тюремная камера.
– Правильно. Но городская тюрьма не здесь, это Колизей.
Однако до Ильи никак не доходило, что хотел этим сказать пресвитер. И более того, он заметил, что к их разговору стали прислушиваться другие. Видимо, каких-то тонкостей Илья не знал, и Антоний решил пояснить:
– На арене Колизея проводятся гладиаторские бои.
– Слышал.
– Не перебивай. А ещё на потеху публике здесь предают смерти христиан.
– Как?! – вырвалось у Ильи.
– Как соизволит император, – горько усмехнулся пресвитер. – Иногда на
У Ильи по спине пробежал холодок. Похоже, суда и кнута не будет. Забрав чужой крестик, он выбрал для себя тяжёлую участь – мучительную смерть на потеху римлянам.
– Тогда почему вы не объединитесь, не устроите бунт? Или живёте по заповедям: ударили по одной щеке – подставь другую?
– Ты горяч в своих суждениях и не знаешь Рима. Нас слишком мало, а вокруг города три лагеря, полных легионеров. Нас просто перебьют.
– Но и сидеть сложа руки не следует.
– Деций ненавидит христиан больше своих извечных противников – готов. Ты когда-нибудь слышал о Спартаке?
– Конечно. Это гладиатор, поднявший восстание, он собрал целую армию из себе подобных. Устои Рима тогда сильно пошатнулись.
– Ты хорошо знаешь историю Рима. Но болтать языком могут все, я же погляжу, как ты завтра будешь вести себя на арене.
– Разве у меня есть выбор?
– Ты не знал? Завтра в императорской ложе будет сам Деций. Для начала, как это делали до него другие императоры, он предложит нам свою милость и прощение, если мы отречёмся от Иисуса Навина и преклоним колени перед ним, признавая его верховенство.
– Но ведь можно солгать и уйти…
– Перед тем мы должны сорвать с себя крестики, начать топтать их ногами и хулить Христа. Это выше нашего понимания. Предавши единожды – кто тебе поверит?
Илья считал так же.
Пленников не кормили, не давали даже воды. А зачем, если они завтра всё равно умрут?
Антоний отошёл от Ильи и стал беседовать с другими, приободряя – у всех на душе тягостно. Завтра им предстоит умереть, да не в бою с врагом, не почётной смертью, а на потеху публике, разорванными львом. Настроение у пленников упадническое, печальное.
Антоний начал напевно читать псалмы, но почти сразу появился тюремщик:
– Заткнись, не то побью палкой!
Стемнело. Коридор тускло освещался факелами. Издалека доносилось порыкивание льва. Зверюга находился дальше по коридору, в железной клетке.
Большинство христиан в свою последнюю ночь не спали. Кто молился, обратясь лицом к востоку, иные тихо беседовали.
Илья никого из них не знал, да и знакомиться уже не было ни желания, ни смысла. Неужели Макошь отомстила, и это по её желанию, сам того не ведая, он попал в Рим, в Колизей? Не найдя ответа, он уснул, решив про себя – утро вечера мудренее, и для начала надо выспаться, набраться сил.
До полудня следующего дня ничего не происходило. Потом раздался топот множества ног и голоса – в Колизей стал прибывать
По прикидкам Ильи, прошло около часа, когда прибыл император. Пленники не видели этого момента, но слышали. Сначала прозвучали фанфары, потом радостно завопил народ.
– Аве, Деций! Салют, император!
Радостное неистовство продолжалось четверть часа.
В коридоре, за прутьями решётки, появились городские стражники. Они были похожи на легионеров, но шлем был без гребня, простой, и сами легионеры были без портупеи и щитов. В остальном – такие же свирепые физиономии, мечи в ножнах.
Пленники стали обниматься, несколько женщин не сдержались и заплакали.
– Выходите! – закричал один из стражников. – Стройтесь один за одним – и направо. Вам выпала великая честь лицезреть самого императора. И если кто-нибудь решит сохранить свою ничтожную жизнь, вымолить у равного богам прощение – срывайте с себя кресты и на колени! Если император будет милостив, он сохранит вам жизнь.
И добавил уже тише:
– Как по мне, так я вас перебил бы прямо здесь…
Пленники прошли по длинному коридору под трибунами. Слышно было, как наверху в нетерпении топали ногами по каменным трибунам зрители.
Вот и выход. От яркого света резануло по глазам, и на секунду Илья зажмурился.
Шум просто оглушал. Колизей был огромен, вмещал до 50 тысяч зрителей, и сейчас трибуны были полны.
Большая арена была пустынна. Пленников вывели точно в центр.
Рёв трибун смолк. В императорской ложе, украшенной благородным лавром и личным штандартом, сидел Деций в белоснежной тоге, и рядом с ним – несколько гостей.
Император встал, и Колизей взорвался приветственными криками.
Деций насладился приветствиями зрителей, потешил своё тщеславие, а потом вскинул обе руки вверх. Шум смолк.
– Приветствую вас, свободные граждане Рима!
И опять приветствия горожан.
Император благосклонно кивнул, шум смолк.
– Перед вами на арене изменники веры наших предков. Мы вправе их судить по законам империи.
– Да! – заорали трибуны.
– Вам решать, насколько тяжела их вина, достойны ли они жить или должны умереть?
Люди на трибунах снова завопили, и Илья увидел, как они вытянули вперёд кулаки с оттопыренным большим пальцем. Раньше Илья на стадионах не был, зато голливудские фильмы смотрел. Он искренне считал, что если большой палец смотрит вверх – это знак сохранить человеку жизнь, если вниз – он достоин смерти.
В жизни всё оказалось не так. Хоть вниз был обращён палец, хоть вверх, всё одно – смерть.
Кулак символизировал меч. И если меч должен остаться в ножнах, все пальцы будут сомкнуты вместе, в кулаке – это символизировало просьбу о сохранении жизни. Если же большой палец был оттопырен в сторону – меч долой из ножен, человек достоин смерти.