Рауит
Шрифт:
– Пей, – сказал Киртол, протянув только что вырванный из груди орган.
– Пей, – повторил Рэмса.
Они в прямом смысле заставили меня выпить медвежью кровь прямо из его же сердца. Я чувствовал лишь тепло в своем горле, потом это тепло поглотило все тело. Я горел, меня накрыло новое для меня ощущение, заставившее сердце биться быстрее. А потом мы вчетвером отправились обратно, неся труп медведя.
Он оказался легче, чем я думал. Его мокрая шерсть пахла чем-то странным, когти были крупные и острые, глаза я решил закрыть, что немного удивило остальных.
Вскоре
– Удачно на этот раз поохотились, – произнес Мэфую.
– Аорин оказался крепче, чем мы думали, – сказал недовольно Хасот.
– Раз так, он может получить тень, – продолжил Мэфую.
– Он все-таки нашел себя, – произнесла Оанту, которая опустила ноги в реку.
Одежда на мне почти высохла, но на ней остались кровавые разводы. Чувствовал я себя лучше, а после обеда отправился дальше осматривать окрестности. Я нашел место, где расположилось кладбище. Там не было имен с датами, только камни, большинство из которых заросли вьющимися растениями и мхом.
Некоторое время я сидел, уставившись в одну точку. Еще через некоторое время я так погрузился в себя, что даже не заметил, что рядом со мной оказалась Суури. В ее руках были лисья и новая повязка, она пришла перевязать мою шею, но так вышло, что она сама о чем-то задумалась. Ветер трепал ее зеленые волосы, а ее лицо не выдавало никаких эмоций.
– Тебе надо к Мэфую, – наконец-то сказала она.
– Понятно, – ответил я, уставившись на нее.
– Мне надо поменять тебе повязку.
– Хорошо, – сказал я и устроился так, чтобы ей было удобнее.
– Завязал как шнурки, – сказала она, развязывая мою шею.
– Как мог.
– Оно и видно.
– Ты в любом случае лучше справляешься, – поддержал я.
– Не шевелись, – сказала Суури, обматывая мою рану.
– Может еще и дыхание задержать? – попытался я пошутить.
В ответ она туже затянула повязку. А когда Суури закончила, молча куда-то отправилась, забрав с собой то, что было на моей шее ранее. Я не придал этому значения, проводив ее взглядом, встал и пошел к Мэфую.
Суури же скрылась где-то в зарослях. Она села рядом с деревом и принялась нюхать мою окровавленную повязку. Ее рот медленно открылся, и она жадно принялась облизывать кровь с этого отрезка ткани. Она была чем-то похожа на хищника, который наслаждался своей добычей.
Пока зеленоволосая наслаждалась своим ужином, я повстречал на своем пути Лойчику, который отдыхал в тени дерева. На мой вопрос о Мэфую он просто указал мне направление, подняв правую руку. Его легко можно было понять без слов, и я отправился дальше искать его брата. Потом у реки встретил Оанту, которая с улыбкой махала мне рукой. Ее рыжие волосы трепал ветер, приносящий прохладу вод. В правой руке она держала небольшой сверток из коричневой кожи.
– Рад тебя видеть в хорошем настроении, Оанту, – произнес я, приближаясь к ней.
–
– Какой есть, – сказал я.
– Я отведу тебя к отцу, он нас уже ждет.
– Нас? – удивленно спросил я.
– Да. Ты получишь тень, а я хранитель теней, – объяснила она.
– Это как?
– Моя обязанность хранить вот эту вещь, – сказала Оанту, разворачивая кусок кожи.
В ее руках оказался кусок обработанной кожи размером полметра на полметра. В центре было изображение ворона, такого же, как и на груди каждого мужчины племени. Немного ниже расположилась ворона поменьше, а оставшееся пространство заполнили другие узорные изображения: цветы, растения, змеи, небесные светила и другие непонятные мне знаки.
– Постой. Мне сделают татуировку? Но так нельзя….
– Здесь уже твое нельзя ничего не решает. Таков порядок, – произнесла она, сворачивая кусок кожи.
– Ладно. Пойдем, – сказал я.
Запахло чем-то пряным и сладким, приближался вечер, небо теряло голубизну. Мы оказались у очередной пещеры, куда Оанту вошла первой. Там было светло, в самом центре потолка было прорублено окно, через которое проникал яркий солнечный свет. Под ним находился каменный стол, на котором лежала красная ткань и небольшой черный сверток.
На полу у стен стояли небольшие сосуды, из которых вырывался едкий дым. Из одного из этих густых клубов показался Лойчику, а за ним – Мэфую. У них на лицах были черные повязки, прикрывающие рот и нос. Оанту натянула такую же.
– Ложись, – послышался сквозь маску голос Мэфую.
Мне пришлось лечь прямо на камень, на красную ткань, пропитанную чем-то масляным. От дыма мне резко захотелось спать, а тело расслабилось. Следом моя грудь была натерта какой-то красной пастой, и на нее положили кусок кожи с тенями. Мэфую подал Лойчику небольшой сосуд с чем-то дымящимся и покинул пещеру вместе с Оанту.
Когда на моей груди появился отпечаток в виде ворона, Лойчику развернул сверток, что лежал рядом со мной. В нем были иглы или нечто, похожее на них. Он взял одну и погрузил ее конец в сосуд, в котором был черный краситель. Потом острый конец проник под кожу, я это чувствовал, но мне не было больно.
Из-за дыма происходящее казалось сном, а на моей груди появлялись черные узоры, медленно превращающиеся в летящую птицу. Масла трав, что горели, были чем-то вроде обезболивающего, а маска Лойчику была пропитана составом, который не давал ему потерять сознание. Я же медленно засыпал и не увидел снов. Погрузился во тьму, что поглотила мой разум.
Лойчику работал несколько часов, потом к нему присоединился Рэмса, который держал рядом со мной что-то вроде факела. Я был без сознания, когда они с Киртолом отнесли меня в пещеру. Внутри их ждала Суури, которая помогла им уложить мое бесчувственное тело. Потом она села рядом и принялась оттирать мою грудь от красной пасты.
Я лежал на спине и ничего не чувствовал. И когда на моей груди не осталось красных разводов, Суури сделала мне компресс, закрыв ворона куском ткани, пропитанным каким-то отваром.