Равнение на президента!
Шрифт:
– Ага, – согласился Леха, – сочинил. Только теперь в чертей верю. Я ж тебе не договорил. Следом за копытами – и за передними, и за задними, что в разные стороны пошли, – небольшие такие прочерки тянулись, ну понимаешь, черти шли и хвостами снег сбивали. Вот че.
– Тьфу ты, – сплюнул Валетов. – Ну ты напридумываешь.
– Фантазии у меня мало, чтоб такое придумать. Это пережить надо. Я после того домой пришел и два дня на улицу носа не казал. Ведь не могло мне почудиться – охотник я, и следы сто пудов читаю.
Приехали неведомо
– Ну ты как, не ударился? – заботливо справился здоровый у мелкого.
А тот стоял с раскрытым ртом и ничего не говорил. Леха огляделся.
– Блин, – прошептал он, – так мы на самом деле на кладбище-то приехали. Че тут забыли-то? Чертей пугать?
Подполковник, одетый в гражданское – джинсы и болоньевую куртку, – стоял, засунув руки в карманы. Когда машины подъехали, он переговорил с выбравшимися капитаном и лейтенантом.
– Здорово-здорово, передавай привет Стойло-хрякову. Местечко, может, для ночных прогулок и не очень, но так уж получилось – где была возможность, там и прятал.
Тем временем из багажника «нивушки» достали две саперные лопатки и торжественно вручили их Лехе и Валетову.
– Ну че, пошли, – скомандовал подполковник, и мужики вошли на территорию кладбища.
Шли вначале по широкой дороге, и света от луны хватало для того, чтобы они могли разобрать путь.
– Нехорошо по ночам покойников тревожить, – голос Валетова был спокойный и тихий. Раздался в темноте щелчок. Это Простаков вдарил по башке мелкому, для того чтобы он всякую чушь не нес – и без этого стремно. – Поселок маленький, а кладбище большое, – продолжал Валетов, уклоняясь одновременно от руки своего напарника. – Что-то дохнут тут часто, видать, и мертвецы беспокойные.
Пройдя по центральной аллейке, свернули налево и пошли ближе к ограде.
– Ну и местечко. – Мудрецкий плелся следом за подполковником и капитаном.
Рядом с ним шли Вован с Коляном. Никто не бубнил. Люди все больше прислушивались и присматривались. Тем более после водки всякая фигня в башку лезет, а в ночи еще и глюки ярче. Чего только не привидится.
Лейтенант Мудрецкий остановился.
– Ты че? – выругался, наткнувшись на него, Колян.
– Мужики, глянь, стоит кто.
Даже подполковник с капитаном остановились.
– Где? – не понял Вяземский.
– Да вон крест высокий... А под ним...
– Да где?
Тут Мудрецкий вздрогнул:
– Ой, движется. Блеснуло что-то.
– Да ну тебя на фиг, лейтенант, – подполковник после этого еще и выматерился. – Пошли, вон сейчас до места дойдем. Солдатики выкопают добро, унесем в машину, погрузим да уедем. Вот ты начал херню-то нести.
Оставив на время компанию, Матвеич со стаканом водки в руке – не оставлять же этим, они ж вылакают – отошел, чтобы отлить; и, журча в траву, присматривался, вглядывался в темноту. То ли глюки, то ли на самом деле кто стоит впереди
– Мужики! Ходит кто-то по кладбищу!
– Да ладно тебе, – напустился на него языкастый Тулов. – Вон колбаски кусни, опьянел, поди. «Ходит». Кто тут ходить-то будет? Время к двенадцати идет.
Вскоре подполковник остановился между двумя узорчатыми невысокими крестами и показал между оградками могил:
– Вот здесь копайте. Эй, солдаты, идите сюда. Ройте тут. Неглубоко закапывал – с полметра, только дерн аккуратно снимайте и – в сторону, чтобы потом все на место поставить, никаких следов остаться не должно.
Солдаты с пыхтением принялись за работу.
Работяги продолжали заседать под развесистой сиренью. Ветер метался по кладбищу, завывая и нагоняя тоску.
Матвеич все никак не мог отойти от собственных галлюцинаций.
– Слушайте, а может, сторож ходил, обход делал?
– Ага, – рассмеялся толстенький мордатый Борис. – Пересчитывал, вечернюю проверку проводил, как в армии. И каждый ему из-под земли: «Уу-уу!» – на месте, мол.
– Никакого сторожа там быть не могло, – подал голос сидящий в темноте мужичок.
Остальные вздрогнули.
– Слушай, ну ты, чтоб мы к тебе привыкли-то, ты разговор поддерживай! – набросился на него Тулов. – Думаешь, нам тут по кайфу?
– Не, мужики, – неодобрительно покачал головой Матвеич, – плохое место выбрали. Надо было на пруд идти.
– Ага, – поддержал его Борис, – а там русалки. Вылезут, сиськами перед тобой помашут, а потом в путину утянут, потому как ты от их красоты дар речи потеряешь.
– Фигня, – не согласился Тулов. – Русалка – та же баба, к ней подход надо иметь.
– Это какой же ты к ней подход найдешь? – Матвеич ласково погладил пустой стакан. – У нее ведь хвост, ног нету. Какой тут может быть подход, тут только подплыв, и то – большая акробатика, не каждому доступная.
Никто не спорил с Матвеичем. Снова по стаканам забулькала водка. Выпили, закусили: кто колбаской, кто занюхал рукавом рубашки. И тут в темноте раздалось легкое поскрябывание.
– О-о-о, – наклонил вниз голову Тулов, – это че же, полезли, что ли? Ты, наверное, Матвеич, отливать с водкой ходил, приманил сюда их. Щас начнут из всех щелей выбираться.
– Да ну тебя, – не поверил Борис.
Тем временем скрежет усиливался, и доносился он как раз из того места, где Матвеич приметил, будто ходит кто.
– Вот там я и видел их, – прошептал здоровый мужик.
– Кого их-то?
– Да не разобрал. Вроде стояли как на одном месте, а сейчас, видишь, поскрябывают...
– А может, – Тулов продолжал своей фантазией угнетать остальных, – это они пошли помогать другим выбираться. Откапывают, понимаешь, когтями по надгробию скребут.