Равнение на президента!

Серегин Михаил Георгиевич

Все надежды Фрола на то, что он хотя бы новогоднюю ночь проведет по-человечески, не оправдались. Но когда он услышал, что дежурным по парку отправляется их командир взвода, то ему стало на душе намного легче, так как он отправлялся на дежурство не один, а вместе со своими корешами. И кроме всего прочего, они еще прихватывали с собой лейтенанта.

Естественно, старшим наряда по парку пошел младший сержант Простаков. Ну и фиг бы с ним. А Валетову главное, что вместе с ними еще и Резину отправляют. Теперь сам Простаков работает все меньше и меньше, других припрягает. Даже своего лучшего друга

Фрола иногда цепляет на какие-нибудь работы, убеждая мелкого в необходимости выполнять полученное задание, так как в противном случае достанется ему, Лехе. А если Лехе достанется, то он такую фигню не забудет.

Валетов с неудовольствием отмечал возросший интеллект Простакова. Нет, читать он лучше не стал, но объясняться и отстаивать свою точку зрения даже перед ним, перед мелким, умнейшим, можно сказать, в данной среде человеком, и то научился. И не всякий раз к нему подойдешь и заставишь делать то, что необходимо. Младший сержант, е-к-л-м-н, блин!

Направляясь в свой новогодний наряд в парк, Мудрецкий особо-то и не переживал. Ну что у них там сейчас будет, у офицеров, очередная попойка? Так они и так пьют без меры. Хотя, конечно, Новый год... Да, ладно. Ясно это было еще летом, кому Новый год в наряде встречать. Так как Юра – молодой, «пиджак», семьи у него нет. Что ему еще делать? Только служить.

В кузове, прижавшись друг к другу, ехала троица. Набрав в столовой праздничного картофану, белого хлеба и налив без меры сладкого чая, химики ни шатко ни валко ехали в ночь.

Отпустив счастливый третий взвод третьей роты, Мудрецкий приказал первым делом запастись дровами на сутки. Вся работа была выполнена, и, после того как лейтенант прошелся по территории и проверил все пломбы, решено было собраться в кунге, плюнуть на все и плотно похавать. До Нового года оставалось без малого четыре часа.

Повалившись на топчан, Мудрецкий засунул под голову фляжку. Фрол заметил:

– А че это у вас там?

– Ничего, – вяло пробурчал Юра. – Всему свое время.

– А-а-а, – заулыбался Валетов, – наверное, водочка.

– Кому водочка, – поправил лейтенант, – а кому и чай с сахаром. И спать в наряде больше четырех часов нельзя.

– Да мы сегодня и не собирались, – прищурился Фрол. За что тут же получил в бок от Простакова. Стена поймала отлетевшего мелкого и после далеко не упругого удара кое-как вернула его на прежнее место.

– Это вы чего задумали? – насторожился лейтенант, приподнимаясь.

– Ниче, товарищ Мудрецкий, – извинялся за всех Леха. – Ниче не думали. Вот Новый год придется нам вчетвером встречать. Посреди степи. Ну не привыкать. Главное, чтобы у нас тут в конуре тепло было, а тепло будет.

Резинкин сидел на коленях перед буржуйкой и смотрел, как в ней потрескивают дровишки. После того как мотострелки ушли, дверь в кунг частенько хлопала по причине заноса внутрь дровишек. Теперь же, успокоившись и рассевшись, военнослужащие впитывали всем телом благодатное тепло. Морды наливались кровью, глаза от тепла сужались. Клонило в сон.

Валетов с разрешения старшего по званию включил старенький приемник. Все, что гуляло по степи, не вызывало большого интереса молодежи. Но лучше уж слушать «Маяк», нежели сидеть в полной тишине. Радио стало

потихонечку мурлыкать свое, а неунимающийся Валетов поинтересовался, почему именно его поставили в наряд.

Мудрецкий, закинув руку за голову, задумчиво посмотрел в потолок:

– Потому как любит очень меня товарищ подполковник, поэтому и решил сторожить с помощью меня всю эту армейскую технику.

– И кому под Новый год лезть в такую даль для того, чтобы напороться на колючую проволоку? – Резинкин продолжал сидеть у печки, но уже без фуфайки и в расстегнутом до пупа кителе.

– Будем делать праздничный стол. – Юра сел на топчане.

– Ну тогда и фляжечку придется достать, – тут же заметил Валетов.

– Придется-придется.

Через пятнадцать минут химики разлили водку по алюминиевым кружкам.

– Че, старый Новый год провожать будем? – вставил свое словечко Витек.

– Рано еще. – Мудрецкий замер с кружкой в руках. – Мужики, поскольку мы все здесь люди временные, некадровые, предлагаю выпить за спокойное прохождение службы.

Кружки гулко затукали друг о друга, и вскоре огненная вода отправилась внутрь. После этого набросились на жрачку, благо ее было действительно в честь праздника немерено.

Вскоре пропустили еще по одной, вспомнив о родителях, и закурили.

– Пора тебе, Фрол, колоться, как ты в армию попал. – Резинкин с шумом втянул воздух носом и стал усердно орудовать ложкой.

– А чего такое?

– Ну ты ж говоришь, что крутым был. Он, товарищ лейтенант, у нас на «Мерседесах» ездил.

Мудрецкий молчал. Мол, «Мерседесы» «Мерседесами», а тут ты рядовой, и не надо выбиваться из общей массы. Но как не выбиваться, если ты маленький и наглый от природы.

Фрол свысока поглядел на потенциальных слушателей.

– Да ладно, наехали на меня, вот и все. А своего «Мерседеса» у меня не было, только «Тойота».

– Как наехали-то? – подначивал Резинкин. – Может, ты врешь все время про торговлю водкой.

Фрол смотрел на уровень картофана в котелке, стремительно понижающийся под напором Витькиной ложки.

– На самом деле с наездами я мог разобраться. – Валетов подбоченился. – Случилось страшное. Мой папа Парной, в смысле не родной, а по работе... эх, а мои-то во Вьетнаме гробанулись, на вертолете... Ладно. Так вот Парной денег дал на развитие, пять штук гринов. Но деньги его, я только управляющий. А у меня их отжали. Компаньон мой, Диман, подставил, скотина. Привезли меня на пустырь, заставили рыть себе могилу, вырыл, весна ранняя – холодно. Еще года не прошло, черт. Побили маленько, так, что я еле ползал, пришлось все отдать, а потом...

* * *

...Его привезли перед рассветом. В одной из многочисленных комнат виллы Парного все было готово. Опытный врач, двадцатилетняя сиделка – массажистка с двумя большими, круглыми сиськами, мягкая кровать, телевизор с экраном во всю стену, набрана теплая ванна, мягкий свет от бра.

Гоблины внесли пацана и положили на кровать.

Доктор наук, практикующий хирург областной больницы, – меньшего ранга доктора держать подле себя несолидно, а этот еще то ли на Нобелевскую премию номинировался, то ли еще на какую-то хрень – начал осматривать повреждения.