Рай для закалённых
Шрифт:
– Я, кстати, тоже не знаю, какая сейчас у него девушка, - начиная нервничать, сообщила я.
– Шармажин, - растерянно информировал Томас.
– Уже забыла! А у тебя?
– Марианна...
– Ну и что?!
Томас переступил с ноги на ногу.
Я два раза медленно вдохнула и выдохнула.
– Томас, зачем ты приехал?
– Попросил Саша. Он понял, что ты что-то скрываешь.
Микаэль улыбнулся - я почувствовала это затылком - а мне захотелось кинуть в Томаса чем-нибудь тяжелым.
– Зачем?
– печально спросил он.
– Ты же
– И не боюсь, - подтвердил Микаэль.
– Конечно!
– вдруг разозлился Томас.
– За тебя есть кому бояться. А нам с Анри на кой все это снова?!
– Что происходит?!
– крикнула я.
Но никто ничего не собирался объяснять. Микаэль и Томас смотрели друг на друга, то ли подбирая слова для спора, то ли разговаривая молча.
Я мысленно вырастила между ними огромный шипастый кактус. Самое главное - резко вонючий. Оба непроизвольно дернулись в разные стороны.
– Больше двух говорят вслух!
Кактус уже растаял в воздухе, но эффект от него остался: Томас немного повеселел.
– Достойная сестра своего брата, - одобрительно буркнул он и исподлобья глянул на Микаэля.
– Потом поговорим.
Даже я поняла, что это нереально: до объяснений с Томасом Микаэлю нужно снизойти, и вряд ли он это сделает.
– Нет, - ледяным тоном ответил он.
Томас кивнул, вздохнул и ушел.
– Что между тобой и Сашей?
– тут же спросила я.
Микаэль помолчал. Потом отвел глаза.
– Рано или поздно ты узнаешь. Но не от меня.
– Почему?
Он снова взял расческу и провел ею по моим волосам.
– Потому что я неправильно это понимаю.
24. Слишком много любви
Понадобилась еще одна операция - уже четвертая по счету. Мрачный прогноз Кастора оправдывался.
Эти последние две операции прошли под местным наркозом - кто-то вдруг решил, что безвредный лимит общего уже исчерпан.
Третья операция меня вымотала. Врачи молчали, работая предельно сосредоточено, а обнаружив новую неприятность, стали сосредоточенными вдвойне или даже втройне. Все были телепатами, и я не услышала ни слова о том, что происходит. Лежать, ничего не делая и чувствуя, как внутри меня ковыряются чуткие пальцы и тонкие приборы, было тяжело. От ненужного, инстинктивного, напряжения онемели ноги и руки, а про существование спины хотелось забыть. Тем не менее, сообщение Натэллы о необходимости еще одной, "будем надеяться, последней" операции я приняла относительно спокойно.
Четвертая операция меня не просто вымотала. Хотя всё было как в прошлый раз: безболезненное ковыряние где-то поблизости от сердца в полном безмолвии - нынешнее напряжение мышц задушило во мне нечто важное для жизни. Опустошения такого рода я еще не чувствовала: это было что-то новое, без ощущения потери, без горя, просто схлопнулось нечто внутри, будто бездарно, в пустоту, разрядилась батарейка. Оказавшись в своей палате, под легкой простыней цвета мяты, получив возможность двигаться,
Зашел и сразу вышел Леон, потом появилась Натэлла. Она села в кресло рядом с кроватью и запустила свои хирургические пальчики в мои волосы.
– Милая, ну что ты?
– виновато шептала она, перебирая пряди.
– Все уже хорошо. Еще разок только на сканере проверим через недельку, но резать больше не будем...
В ее утешительных словах ясно слышалась фальшь: если бы всё точно было хорошо, проверять на сканере было бы незачем. Почему-то это обстоятельство еще подстегнуло мой неконтролируемый взрыв. Я поняла, что чувствую - бессилие. Неспособность хоть как-то повлиять на развитие событий, связанных с собственным телом, привела меня в негодование и отчаянье. От этой мысли стало смешно, и слезы высохли.
– Обещаешь?
– поддразнила я Натэллу.
Она недоверчиво посмотрела мне в глаза.
– Прости. Дважды у кого-то из нас рука дрогнула, но в этот раз мы друг за другом проверили каждый шаг. Там осколки такие мелкие... и каждый важен. Господи, какая же ты сильная!
В тот день Микаэль не мог быть со мной. Он приехал лишь вечером и несколько минут разговаривал с Натэлллой возле палаты, после чего быстро вошел и, встав на колени возле кровати, прижал мое лицо к своей груди. Я услышала, как бьется его сердце: тепло и сильно, а в миг, когда моя щека коснулась груди Микаэля, оно вздрогнуло. Короткая волна, поднятая этим содроганием, прокатилась по моему телу, обдав жаром и заставив несколько мышц легонько сжаться. Микаэль поцеловал мой затылок. Я подняла голову, чтобы взглянуть на него, и тотчас была окутана тревожным теплом его взгляда. Он смотрел на меня жадно, полуоткрыв рот, готовый сделать, все, о чем ни попрошу.
– Моя малышка, тебя опять мучили. Как тебе помочь?
До сих пор не отпустило. А мне начинает нравиться испытывать власть над ним.
– Привет, принц на снежном коне. Почитай вслух.
На минуту удивленный и озадаченный, он оглядел палату и заметил единственный предмет, который можно читать - бумажную книгу, принесенную вчера Норой.
– Не принц, а рыцарь, - пробормотал Микаэль, взяв книгу и усаживаясь в кресло.
– От принца толку - лишь титул, а это сомнительное достоинство. "Северный Эдем"... Хм.
Он начал читать, и наше воображение включилось почти одновременно. В личном пространстве "тишины", открытой друг для друга, мы могли видеть сцены, рожденные нашей фантазией. Точнее, нашими фантазиями: моей и его - ведь они оказались совершенно разными. Это было странно и ново, я никогда ни с кем прежде этим не занималась. Скоро процесс чтения стал механическим: Микаэль перестал контролировать свой голос и все внимание переключил на возникающие из книги мыслеобразы. Я точно также создавала свои картинки и сравнивала с тем, что возникало в его "тишине". Это было... сильно. Его воображение оказалось контрастнее моего. Движения персонажей оно рисовало более размашистыми и значительными, а голоса - более глубокими. Я любовалась ими, раскрыв рот.