Рай на краю океана

Ларк Сара

Тим едва не ударился в панику, когда объявления о помолвке появились во всех газетах Западного побережья. Он предпочел бы не спускать глаз с Лейни; любой незнакомец в городе пугал его. Тим всерьез задумался об отъезде из страны. Несмотря на то, что к этому времени он уже был способен по нескольку часов в день работать в конторе, все его поползновения в этом направлении отец тут же пресекал. Постепенно Тим перестал относить это на счет своего увечья: Марвин Ламберт пытался что-то скрыть. Возможно, дела обстояли еще хуже, чем намекал Мэтт. Рудник нес убытки, а строительство железной дороги за зиму почти не продвинулось. На быструю прибыль от инвестиций Ламберта рассчитывать не приходилось, — а Нелли щедро раздавала деньги,

чтобы устроить пышную помолвку. Если так пойдет и дальше, спасать будет уже нечего. Тим был готов к тому, что рудник придется остановить на время важнейших ремонтных работ. А это означало огромные убытки. Придется объяснять это банку, но отец Тима не собирался даже заговаривать об уже жизненно необходимом кредите.

С Тима было довольно. Он хотел уехать, по возможности даже до свадьбы. Или сразу же после маленькой тайной церемонии венчания и попойки с друзьями в пабе. Уехать в Уэльс или Англию и наладить там новую жизнь было бы легче, если бы они уже были женаты.

А пока Илейн с нетерпением ждала помолвки. Девушка едва сдерживала свои чувства, почему-то она очень радовалась предстоящему празднику — равно как и Нелли Ламберт, которая наконец-то стала относиться к ней серьезно. Впрочем, настоящей теплоты в отношениях между женщинами не было. В очередной раз они столкнулись, обсуждая платье Лейни, которое нужно было для праздника. Нелли хотела заказать его у Мортимера, а еще лучше — осуществить невообразимо дорогую мечту из тюля и шелка, сделав заказ в Крайстчерче. Но Лейни обратилась к миссис О’Брайен. Здесь за последние недели тоже попортили немало крови. Швейные машинки были доставлены, и Уильям, как и обещал, начал обучать женщин из шахтерского поселения. Однако когда речь зашла о руководстве предприятием, весьма предприимчивая миссис Кэри не сошлась с не менее предприимчивой миссис О’Брайен. Мать Роли была ловкой портнихой, и она обладала чутьем. Поэтому она сразу же начала шить простые детские платьица, которые были настолько дешевы, что даже самой бедной из жен шахтеров не было смысла шить их самой. Однако миссис Кэри считала, что сначала нужно закончить обучение швей и обустроить помещения мануфактуры, для которой Ламберт с неохотой отдал старый сарай рядом со своим рудником, — «слегка одухотворить их», как выразилась она сама.

— Я ведь не шью целыми неделями занавески для этого сарая! — жаловалась миссис О’Брайен преподобному отцу. — И стены красить нам не нужно, особенно в теплый розовый цвет. Если уж делать это, то их нужно белить! Мне нужны деньги, преподобный! Душа у меня уже есть!

Наконец миссис О’Брайен взяла верх. Миссис Кэри обиделась и заговорила о «неблагодарности». Женщины, работавшие на мануфактуре, отнеслись к этому спокойно. Дело шло хорошо. Если так пойдет и дальше, то через год-два они смогут выплатить церковному совету покупку швейных машинок.

Теперь миссис О’Брайен сняла с Лейни мерку и радовалась голубому бархату, который девушка выбрала для помолвки.

— Оно чудесно, и я смогу надеть это платье и потом! — позже говорила Тиму Илейн. — В отличие от этих воздушных вещей из Крайстчерча.

— Например, на нашу свадьбу, — заметил Тим. — Подумай насчет побега, Лейни. Что-то у меня нехорошее предчувствие по поводу всей этой истории…

Дурное предчувствие не оставляло и Уильяма Мартина, когда он увидел Калева Биллера в воскресенье перед помолвкой в церкви. Молодой человек казался еще более худым, бледным и нервным, чем обычно, как будто эта история с концертом в Бленеме забрала у него последние силы. Калев шел под руку с Флёренс Уэбер, у которой был очень довольный и спокойный вид, а у Калева — скорее подавленный. Родители Биллер и Уэбер гордо шествовали за парой. Уильям заподозрил, что случилось худшее.

Кура наблюдала за появлением Калева из-за орг'aна, и ей не терпелось после церкви

послушать сплетни. Она немного стыдилась своего желания, поскольку всегда гордилась тем, что была выше этого. Но происходящее у всех на глазах казалось странным и поэтому заставляло нервничать. Ведь как бы там ни было, еще в прошлое воскресенье Калев избегал Флёренс.

Когда преподобный отец наконец отпустил свою паству, Кура присоединилась к Лейни, Уильяму и Тиму. Эти трое болтали, находясь несколько в стороне от остальных, пока Тим дожидался Роли. Паренек все еще флиртовал на кладбище с маленькой Мэри Флаэрти. Тим относился к этому спокойно. Он уже устроился в повозке, смеялся вместе с Лейни и сиял от гордости. Сегодняшняя служба была их генеральной репетицией, и Тим без труда сумел пройти через всю церковь самостоятельно.

— Еще осталось выучить несколько танцевальных шагов, а потом можно венчаться. Не размышляй слишком долго! 15 сентября отходит корабль в Лондон. Мы могли бы быть в Англии самое большее через шесть недель.

На это Илейн ничего не сказала. Она исподтишка наблюдала за Калевом Биллером и Флёренс Уэбер.

— Что происходит между ними? — спросила она Куру. — Ничего не могу с собой поделать, но все это выглядит чертовски официально!

Уильям проследил за взглядами жены и Лейни.

— Это выглядит опасно. Но смотри, вот он идет. В случае чего молчи, Кура! Что бы ты ни сделала, город все спишет на ревность…

Калев Биллер действительно отошел от Флёренс и, потупив взгляд, приблизился к группе. Может быть, он выбрал этот момент, чтобы не оставаться наедине с Курой и Уильямом. Флёренс смотрела ему вслед с некоторой тревогой, но в то же время ликующе.

— Кура, Уильям, Лейни… Как дела, Тим?

Тим улыбнулся.

— Я бы сказал, получше, чем у вас. Вы с таким несчастным видом протащились по церкви под руку со своей Флёренс…

— С каких это пор она «его Флёренс»? — поинтересовалась Кура.

Калев покраснел.

— Что ж, как бы выразиться… Итак, мы с Флёренс вчера обручились.

Уильям не особенно сильно удивился. А Тим и подавно. Зато девушки уставились на Калева в совершеннейшем недоумении.

— Дело в том, Кура, что мы с ней поговорили, — нарушил неловкое молчание Калев, — так сказать, по душам. И она не возражает…

— Против чего она не возражает? Что ты го…

— Кура, прошу! — перебил ее Уильям.

— Флёренс сказала, что в браке предоставит мне полную свободу, если за это я… в общем, дам ей возможность больше участвовать в управлении рудником, чем обычно принято для женщин…

— Я не сомневаюсь, что у нее это прекрасно получится, — приветливо заметил Тим. — В этом случае могу только поздравить рудник Биллера. Впрочем, сами вы выглядите не особенно счастливым.

— Ну, тут такое дело… — неуверенно произнес Калев. — Но потом я смогу посвятить себя всем своим… интересам. Музыке, искусству, культуре маори. Меня интересует ведь не только музыка, ты же знаешь, Кура. Я буду, так сказать… частным ученым…

— Прекрасно, — решительно оборвал Уильям бормотания Калева. — Мы как раз об этом говорили. Каждый должен жить так, как ему хочется. Может быть, вы и дальше будете заниматься аранжировкой песен вместе с Курой. Мои искренние поздравления. Но ведь вы не бросите нас на произвол судьбы с концертом в Бленеме, Калев? Мы полагаемся на вас, так быстро нам замену не найти.

Калев закусил губу. Было видно, что он борется с собой. А потом он покачал головой.

— Мне очень жаль… Кура, Уильям. Но я не могу. Я пытался, честно, но ведь вы сами видите, я даже в ноты перестал попадать. Нервозность поедает меня изнутри. Я не создан для этого. И Флёренс тоже считает, что…

— Давай, спиши все на Флёренс! — рассерженно заявила Кура. — Тогда тебе не придется признать, что ты не только голубой, но к тому же еще и трус. В первую очередь трус! Остальное не так страшно.