Рай-отдел
Шрифт:
— Игорек, живенько домой! Время!
Это из форточки на третьем этаже. Думал, больше не услышать. А дома тепло, чай, бутерброд…
Идут… А глаза керста не раскрываются. Нет, точно идут.
Игорь пытался разлепить ресницы. Не выходило. Звучали шаги по скользкой мостовой, вот голубь взлетел, крыльями захлопал. Пройдут мимо. И запах…
Запашок и взбодрил. Окутала волна вони — куда там нашатырю. Горько-сладкая вонь плотской гнили. Длинный шлейф поганых, жестоких смертей…
— Тьфубля, — с отвращением пробормотал керст. Глаза, наконец, раскрылись. Двор, темно-красный кирпич,
У подворотни стояло семейство: из служащих, одеты весьма прилично, на голове главы ячейки советского общества бурая фетровая шляпа. Не боится уши поморозить, интеллигент очкастый. Супруга — ничего особенного, разве что пимы нарядные, такие и через полсотни лет на улицах столицы вполне глаз порадуют. Мама с папой смотрели на дом, держали за руки дочурку — та елозила ногами по льду, раскатывала валеночки. Старший наследник рядом — задрал башку в низко нахлобученной ушанке с растопыренными ушами — тоже на дом смотрит, самодельной клюшкой помахивает. Лет одиннадцать, нескладный крепыш, в хоккее наверняка на воротах стоит. Коллега по спорту. Игорь и сам-то вратарствовал частенько. В основном из-за слабого стояния на коньках…
Керст понимал, что эти четверо и есть «жэк». Голова понимала, нос подтверждал, но сознание отторгало. Попросту не может такого быть. Дети слишком маленькие. Нет, Игорь о подростковой жестокости был осведомлен, но здесь не катит: вратарю до тинэйджера еще расти и расти, «кнопке» в нескользючих галошках еще и пяти годков нет…
Двинулись к подъезду. Наконец, накатило понимание — они! Взрослые вели девочку, та, повисая на родительских руках, прокатывалась по льду и каждый детский рывок едва не вырывал из плеча руку «мамаше» — женщина болезненно морщилась. Это сколько же пудов в малышке?! Ее и папаня едва удерживает. Да что такое, это обманчиво маленькое Плюс-Один?!
Сейчас Игорь точно видел, что в девочке что-то не так. Собственно, и ее братец-хоккеист весьма странен. Но она…
Взвизгнула дверная пружина. Девчушка, бросив родительские руки, нырнула в темное тепло, остальной «жэк» последовал за оборотнем. Бабахнула захлопнувшаяся дверь…
Подъезд, естественно, был крайний. Свой. И что теперь?! Игорь в ошеломлении сжимал карабин. Адреналин, или что там вспрыскивается у полумертвых, согрел пальцы и оружие. Но как брать бандитов?! Четверо, да двое из них дети. Не стрелять же в них…
Сейчас они уже у квартиры. Постучат-позвонят, на женский или детский голос хозяева непременно откроют. Скорее всего, второй этаж. Там дверь поприличнее, не коммуналка…
Игорь видел тени поднимающиеся по лестнице: фигуры едва различимы, подъездные окна — пыльные, в густом переплете, — почти непроницаемы, но это наш подъезд, тут даже смотреть не нужно, все угадывается…
…Второй этаж, сумрак на лестничной площадке изменил свою густоту. Чуть слышный звук голоса…
Игорь дыхнул на пальцы — жест символический, дыхание у керстов не особо греет — и вскинул карабин.
Из глубин дома донесся — нет, скорее, угадался — короткий вскрик, и одновременно керст
Ткнулся в уши густой звук выстрела, брызнули осколки стекла в переплете второго подъездного этажа. Должен попасть. Там кучно стояли, иначе попросту не уместишься…
…Затвор выбросил на снег стреляную гильзу, Игорь выцарапал из гнезда ремешком на прикладе новый патрон…
Частично вылетевшее стекло высветило лестницу: там что-то возилось на площадке, мелькнула несущаяся вниз тень… Это кто из «жэковцев» такой прыткий?
Нет, карабин не самой удачное оружие для скоротечных оперативных засад. Перезарядить керст не успел. Распахнулась дверь подъезда. «Жэковский» папаша, не жалея своего приличного пальто, припал на колено, вскинул револьвер. Захлопали частые выстрелы — налетчик явно не видел керста, но представлял где примерно тот сидит. Да, не так трудно сообразить откуда по площадке стреляли…
Барабан «нагана» оказался какой-то бесконечный. Свистели пули, Игорь, лежа на жестком снегу, закрывал затвор карабина. Чуть заметно вздрогнул ствол ясеня. Вот судьба у дерева: то гвозди в него вбивают, то пули всаживают…
До двери метров двенадцать. Холостой щелчок бойка отлично слышен. Прокрутился револьверный барабан, пуст. Игорь приподнял голову — «жэковец», пригнувшись, бежал к подворотне. Сгорбленный, уже без очков и шляпы, полы пальто метут мерзлый асфальт. Зимний городской бабуин…
Судя по вони — налетчик на десяток «вышек» заработал. Так чего медлить? Немного удивляясь своему хладнокровию, керст прицелился в середину спины…
«Бердан» даже и громыхнул тише обычного. Серая фигура мгновенно рухнула. Пуля у карабина тяжелая, умели делать без всяких экономий.
Ощупью перезаряжая, Игорь не сводил взгляда с лежащего налетчика. Ни малейшего движения. И вонь поразвеялась…
Теперь самое сложное. Судя по всему, остальные «жэковцы» спешить покидать подъезд не станут. Придется зачищать. Больше всего Игоря пугала девочка-кнопка. Ну да ладно…
Керст спрыгнул с пристройки, хекнул, с трудом удержавшись на неровном окаменевшем снегу. Сейчас из подъезда его непременно видят, если там еще пистолет или парочка…
Тихо…
Игорь неловко пробежал до подъезда. Примерился к двери, держать карабин одноруко, этак по-ковбойски, было жутко неудобно. Вот, мля, дают задание, могли бы и снарядить нормально. «Наган» у покойника взять, что ли? Не факт что на трупе патронов навалом, да и некогда.
Керст рванул дверь — пружина взвыла на всю Якиманку. Изнутри стрелять не стали. Не очень осмысленно прикрывая морду карабином, Игорь запрыгнул внутрь, сразу шарахнулся к подвальным ступеням. Истошно восторжествовала пружина, закрывшаяся дверь громыхнула погребальной гаубицей…
Темно. Тихо. Сверху кто-то застонал.
Игорь на цыпочках пробежался вглубь — сверху сейчас не достанут. Вот он, первый пролет, крутой, что та Джомолунгма.
Стесняться нечего и некого: частью на четвереньках, частью пересаживаясь со ступеньки на ступеньку, керст поднимался. В поясницу начало дуть от разбитого окна. В подъезде стояла томительная тишина, и когда в этой тишине раздался громкий страдальческий стон, Игорь вздрогнул.