Райнхард Гейдрих — паладин Гитлера(сборник)
Шрифт:
Многие лидеры национал-социализма знали, что Гейдрих собирал компрометирующие материалы, в том числе и на них. Из-за этого его ненавидели и боялись, поскольку никто не знал точно, что ему конкретно о них известно. Что-либо подлежащее сокрытию имел каждый — кто небольшой грешок в молодости, кто мздоимство, кто какие-то проступки, достаточные для того, чтобы испытывать чувство вины. Секретные досье, имевшиеся у Гейдриха, вызывали трепет во всей Германии.
Дела эти вел один из кадровиков его ведомства, видимо, даже не представлявший, сколь большое значение для его шефа имела эта подборка документов.
А подвигнуло его на это, скорее всего, то обстоятельство, что прусская
Самым важным для Гейдриха было всегда знать обо всем больше, чем остальные, и о каждом в отдельности полнее, чем о нем было кому бы то ни было известно. Он использовал возможности своей службы безопасности, прилагая немало усилий и времени, чтобы узнать о различных лицах, которые играли или могли играть определенную роль в жизни страны, нечто такое, что ими скрывалось. Ему было безразлично, касалось ли это политических дел, общественной деятельности или, как мы уже говорили, интимной частной жизни.
Гейдрих мог годами выжидать подходящий момент, чтобы дать понять тому или другому лицу, что располагает о нем кое-какими сведениями и может, если понадобится, вынуть из своего сейфа компрометирующий документ. В запутанном лабиринте нацистской верхушки, полной интриг, соперничества и взаимоскрещивающихся амбиций, Гейдрих завоевал репутацию опасного человека, с которым лучше не связываться.
Таким образом он поступал не только с действительными и возможными соперниками, но и со своими сотрудниками.
Взять хотя бы Шелленберга. Гейдрих не собирался его уничтожать, а лишь подчинить себе. «Прокол» у того произошел со второй женитьбой. По окончании медового месяца ему была передана папка с грифом «Секретно», в которой лежала копия донесения полиции о проживавшей в Польше семье новой супруги Шелленберга. Каждый из родственников был перебран по косточкам, всевидящее полицейское око узрело у многих из них недостатки политического и национального характера. В заключение был приведен факт, что одна из родственниц фрау Шелленберг была замужем за человеком еврейского происхождения. Шелленберг знал, что этого было вполне достаточно не только для немедленного смещения его с должности, но и для увольнения из СС, а также принятия самых строгих мер в случае необходимости.
К копии донесения, помеченного «Для доклада», не было приложено ни какого-либо решения, ни предложения, не сопровождалось оно также ни комментариями, ни требованиями объяснений. Лишь в конце значилась фраза:
«Оригинал находится у шефа» — то есть у Гейдриха.
Сам же Гейдрих после этой истории не показывал какой бы то ни было перемены в своих отношениях к Шелленбергу ни на людях, ни в личных разговорах, не касаясь ее даже намеком. Он просто хотел дать понять тому, что может его уничтожить в любое время, продолжая покровительствовать и даже способствовать продвижению по службе…
Для методов работы Гейдриха показателен случай с Леем, председателем «Немецкого трудового фронта» [46] . Что-то натолкнуло его на мысль, что Лей не был арийцем. Недолго раздумывая, Гейдрих отправился в партийную канцелярию к Вальтеру Буху, у которого хранились личные дела руководящих лиц рейха, чтобы лично ознакомиться с делом Лея.
Не избежал участи остальных и непосредственный шеф Гейдриха — Гиммлер. Когда весною 1933 года он был назначен начальником мюнхенской полиции, в здании полицейского управления появился некий мужчина,
46
«Немецкий трудовой фронт» — организация, созданная нацистами в 1933 г., которая заменила имевшиеся в стране до того профсоюзы. Ею были заняты все профсоюзные помещения, конфисковано их имущество и даже членские взносы. Были ликвидированы рабочие советы на предприятиях, отменены права на проведение забастовок и заключение коллективных договоров. В 1938 г. насчитывала 23 миллиона членов. В аппарате ее функционеров было 40 тысяч человек, в том числе и владельцы предприятий.
Даже Гитлер не явился исключением Гейдрих был первым «исследователем» фюрера, старавшимся отыскать любые, самые мелкие подробности его прошлого. В Мюнхене для этой цели у него находился агент, имевший задачу собирать сведения о ближайших друзьях и сотрудниках Гитлера в ранние годы. Этот агент выпытывал у подвыпивших собутыльников интересные подробности. Биографы Гитлера отдали бы столько же граммов золота, сколько весило досье на фюрера, но оно было после смерти Гейдриха уничтожено.
В этом досье содержались, по некоторым данным, сведения, полученные от бывшего унтер-офицера Макса Амана, с которым Гитлер служил в армии в период Первой мировой войны; Эмиля Мориса — личного охранника, шофера и закадычного друга Адольфа в первые годы нацистского движения; Германа Эссера — тоже близкого друга и Хофмана — личного фотографа фюрера, проведшего с ним долгое время.
Была там информация и от Христиана Вебера, дружка ранних лет, имевшего привилегию обращаться к Гитлеру на «ты». (Этой чести были удостоены, к слову говоря, только Крибель — ставший впоследствии сотрудником МИДа и послом, начальник штурмовиков Рём и старый фронтовой товарищ — некто Шмидт.) Естественно, никому из них в голову не приходило, что их собеседник являлся агентом Гейдриха.
У Мориса язык не развязывался даже от больших порций выпитого, тем не менее агенту удалось получить массу информации о молодом Гитлере.
Как ни странно, хотя отец Мориса был «полукровкой в первом поколении», он стал ближайшим соратником и лучшим другом Гитлера. Еще до Гиммлера он был некоторое время шефом СС.
Дружба Гитлера с Морисом продолжалась десять лет и была прекращена из-за женщины. Гитлер был влюблен в Джелию Раубаль — красавицу, дочку своей сводной сестры, с которой у Мориса была обычная скоротечная любовная связь. Узнав об этом, Гитлер порвал с Морисом и выгнал его со своей службы.
Осенью 1931 года Гитлер принял решение направить Джелию в Вену для занятия вокалом. Уехав туда вопреки своему желанию, она там застрелилась. Это происшествие было критическим в жизни Гитлера и отразилось на его характере. В то время у него случались моменты, когда он даже собирался покончить с собой. Со смертью Джелии Раубаль произошло ужесточение его натуры и выработалась привычка к подавлению обычных человеческих чувств и сантиментов. С того времени он посвятил себя исключительно политике, временами заявляя патетически: «Отныне только Германия будет моей невестой».