Район: начало
Шрифт:
– Бежим, Надя, бежим… – Крик Мансура еле-еле пробился сквозь плотную подушку, которая плотно забила ей уши. – Надя!
Он схватил её за руку, силком потащив к машине. Подбежал, сорвал с себя куртку, сбивая что-то, тлевшее на крыше. Рывком заставил её, оглушённую и потерянную, сесть на пассажирское сидение. Сам тут же обежал её, хлопнул дверью, садясь и торопливо ища ключи по карманам. Надя посмотрела на него, собираясь спросить о том, что же он собирается сделать, когда краем глаза уловила какое-то движение. Она чуть повернулась в его сторону, присмотрелась…
– Мансур…Мансур!!! Смотри!
– Куда?!
– Катька,
– Ни хрена себе, да что ж это такое?!!
Катька вставала…
Видимая в чётком свете почему-то горевших фонарей, лежащая в нескольких метрах от машины Мансура, мёртвая не меньше чем двадцать минут, она вставала. Надя видела, как скребли по асфальту широко растопыренные пальцы, ломая маникюр, который всегда был идеальным. Ломаными и неправильными движениями, раскачиваясь из стороны в сторону, медленно и целеустремлённо до жути, Катя пыталась встать…
Изогнувшись под невиданным углом, прокрутившись в тазобедренных суставах, её ноги твёрдо встали ступнями на серый, заплёванный асфальт. Выгнулась изломанная шея, подняв тяжёлую голову, ещё несколько минут назад уткнувшуюся волосами в тёмную лужу, натекшую откуда-то из-под наверняка проломленного виска. Свет фар, которые включил Мансур, отразился в аспидно-чёрных глазах того существа, в которое превратилась бывшая Надина подруга. Девушка взвизгнула, видя, как Катя, одним сильным толчком, начавшимся в ладонях, встала, чуть покачиваясь. И двинулась в сторону слепящего света, немного наклоняясь в сторону, медленно, но всё также целеустремлённо.
Двигатель рыкнул, выгнув из выхлопной трубы клуб сизого дыма. Мансур дёрнул ручку коробки передач, давая задний ход. Машина дёрнулась, подаваясь всем телом назад.
Выскочив на тёмную прямую улицы имени архитектора Соколова, автомобиль рванул в сторону дома, в котором жил Мансур, удаляясь из горящего котла двора, в котором уже появились новые обитатели.
Существо, недавно бывшее молодой девушкой чуть постояло, привыкая к новому состоянию, посмотрело в сторону быстро удалившихся задних габаритов машины…
Ему было чем заняться в ближайшее время. Оно подняло голову вверх, туда, где в небе всё ещё бывшем зелёного цвета клубились тучи, и издало первый охотничий крик в новом периоде жизни бывшего городка нефтяников и газовиков.
***
Рита…где Рита?!!…
Почему так болит голова? Почему темно? Почему?..
…………………………………………что за хрень?!!
Александр Анатольевич вцепился пальцами в старую, местами облупившуюся крышку стола, поднимаясь. Голова старательно трещала, разрываемая острыми выстрелами боли во время того, как он поднимался…
Странный, зеленоватый и мягкий свет, падал в комнату через почему-то разбитое наполовину стекло. Он оглянулся, пытаясь понять: что всё-таки произошло?
В себя врач пришёл на полу, у стола, за который вернулся после того, как они с Ритой… Вон лежит перевёрнутый судок из-под еды и вилка, которая чудом разминулась с его левым глазом. Разбитая стекляшка со спиртом, наполнившая комнату чётким и устоявшимся запахом, который до сих пор не выветрился. Покрывало с дивана, комком лежащее на полу. И приоткрытая дверь в «предбанник» морга.
Александр
Врач сидел, пытаясь отогнать от себя глупую и одновременно страшную мысль. Александр Анатольевич был врачом-танатологом уже почти десять лет. Цинизм, присущий его профессии он спокойно совмещал с прекрасными материалистическими взглядами на смерть. А также то, что непременно с ней связано, включая суеверия и страшные бабушкины сказки.
Но звук, который он услышал, напомнил ему только одно…
Также чавкал громадный алабай, принадлежащий его дядьке, живущему в отдельном коттедже. Батыр, матёрый взрослый пёс, был куда как не дурак пожрать. И когда его мощные челюсти равномерно дробили кости-мосолыги вперемежку с кашей, то он издавал именно такие звуки. Жадно и громко чавкал, пропихивая через мощное горло куски мяса, на которые дядька никогда не скупился для своего любимца. И услышать такой звук в морге?!!
Он чуть приподнялся, чувствуя, как пот потёк по спине, холодный, липкий. Вся уверенность в том, что невозможно то, о чём подумалось – испарилась, когда звук стал громче. И ещё…звук был не одиночным. Чтобы его не издавало, но оно было не одно.
Тихо-тихо, аккуратно, стараясь не скрипнуть рассохшимися досками, Александр Анатольевич подполз к приоткрытой двери. Чуть помедлил, отгоняя страх, который всё сильнее накатывал на него, растекаясь холодком адреналина с низа живота. И выглянул…
Большая комната, которую работники морга называли предбанником, была залита светом, падавшим через два высоких окна. С той стороны работал фонарь, пусть и плохо, но зато почти не моргая. Свет бросал чёткую тень от прямоугольника, находившегося прямо посередине и обложенного кафелем. Обычно на него ставили то, на чём, или в чём, лежали клиенты Анатолия Александровича. Сегодня он пустовал, зато рядом…
Раскинув в стороны длинные, кажущиеся в слабом свете мертвенно-бледными, ноги, на гладких плитках лежала Рита. То, что это была она, врач понял сразу. По босым большим ступням с длинными пальцами с тёмным лаком, по короткому, сбившемуся белому халатику. И больше ничего не было видно.
Потому что прямо на её животе сидел тот самый бомж, который занимал третий стол в «разделочной». Сидел, нисколько не смущаясь фактором собственной смерти от естественных причин и разрезом от горла и до паха, который Александр так и не зашил, а только выскреб всю требуху. И отдирал куски мяса от большой Ритиной груди с маленькими коричневыми сосками, которую ещё так недавно мял в ладонях врач. Отдирал, запихивал в рот и жадно чавкал, проталкивая её внутрь себя. Рядом с ним сидел один из двух парней. Этот ковырялся в нижней части живота уже по настоящему мёртвой медсестры, доставая тёмные ошмётки, с которых сочно шлёпали тяжёлые капли, разбивающиеся об пол.