Райская лагуна
Шрифт:
Когда я был совсем маленьким, я рассказывал детям в школе, что мой отец служил в армии, спасая жизни людей в каком-то чужом, далеком уголке мира. Но я забросил эту историю примерно в то время, когда достиг половой зрелости, и начал думать в его адрес «пошел ты» за то, что он отсутствует, решив, что мне не нужна даже мысль о нем в моей жизни. Я был всего лишь пожертвованием спермы от клиента, который заплатил за ночь моей мамой. Он хотел ее, а не меня. И меня это вполне устраивало. Вот только теперь это откровение всколыхнуло давно забытые чувства, которые, как оказалось, не так уж и
Если он действительно не знал о моем существовании, могу ли я винить его за то, что он никогда не присутствовал в моей жизни? Нет. Но у него был шанс появиться в ней еще несколько лет назад, и до сегодняшнего вечера ему не хватало смелости сказать хоть что-нибудь. Он позволял мне отпускать в его адрес грязные комментарии, сознательно позволял мне разговаривать с ним, как с любым другим платежеспособным клиентом. Какого черта?
Но он также так много сделал для моего гребаного клуба. Он держал его на плаву, давал мне чаевые, когда я в них отчаянно нуждался, помогал куче моих танцоров, которые испытывали финансовые трудности. Но по какой причине? Неужели он собирался теперь использовать это против меня? Попросить меня вернуть ему долг? Шантажировать меня всякими сомнительными делишками, которые он, несомненно, подметил за эти годы? Или он ожидал, что в обмен на свое молчание он будет поддерживать со мной отношения отца и сына?
Я не мог дать ему этого, но что, если он станет угрозой моему клубу? Моей труппе? Девочкам?
Я понял, что грызу большой палец, с тревогой уставившись в никуда, в то время как Роуг терпеливо наблюдала за мной и проводила пальцами по моим волосам.
— У тебя в глазах много вопросов, Джонни Джеймс, и, сидя здесь, ты не получишь ответов ни на один из них, — успокаивающе сказала она.
— А что, если мне не понравятся ответы? — Проворчал я.
— А что, если понравятся? — бросила она в ответ.
— Давай еще раз подумаем, что, если не понравятся, — надувшись, сказал я, и она провела пальцами по моему лбу, пытаясь разгладить образовавшиеся там морщинки, но эти сучки крепко там обосновались.
— Знаешь, когда я был заперт в подвале Шона, у меня было много времени подумать о своих сожалениях, — сказал Чейз, и я повернулся к нему со сжимающимся сердцем. — И я понял, что лучше делать то, чего боюсь, чем оглядываться назад и думать о том, как мне следовало поступить. Так что, думаю, самое важное, что ты должен у себя спросить, это… будешь ли ты сожалеть, если не спросишь о своем отце?
Я уставился на него, потом на Роуг, потом в окно, потом на небо, потом вниз на Дворнягу, который бросил на меня взгляд, говорящий, что я отнимаю слишком много его чертова времени, а затем тяжело вздохнул. — Не могу поверить, что ты использовал карту «запертого-и-подвергнутого-пыткам-в-подвале», но, к черту, пойдемте.
Роуг ухмыльнулась, быстро поцеловав меня в губы, прежде чем выпрыгнуть в открытое окно, как чертова уличная кошка, оставив мой рот горящим от желания полакомиться ею.
Я слизнул ее вкус со своих губ, но этого было недостаточно, чтобы насытиться, поэтому я распахнул дверь, а затем ступил на тротуар. У меня было много сдерживаемой энергии, когда дело касалось ее, и когда она
Чейз с ухмылкой последовал за мной, точно зная, что он только что провернул со мной, и я сильно взъерошил его волосы.
— Тебе стало проще смириться со всеми этими шрамами? — Спросил я, и немедленное напряжение в его позе сказало, что он еще не избавился от сомнений в себе. — Ну же, брат. — Я притянул его ближе, кивая на Роуг, которая была достаточно далеко, чтобы не слышать нас, а Дворняга трусил рядом с ней, как будто мог защитить ее от любого врага. — Самая горячая девушка в Сансет-Коув только что ограбила половину моего бара, чтобы сохранить свои права на тебя. И разве ты не видел, как они все там смотрели на тебя? Черт возьми, я уже подумываю о том, чтобы научить тебя танцевать, потому что некоторые из моей труппы даже и близко не подходили к такой реакции от этих женщин.
— Как ты собираешься учить меня танцевать, когда у меня повреждена нога? Что, приделаешь ко мне деревяшку? — пошутил он, пытаясь отвлечься от реальной проблемы, которая заключалась в том, что его уверенность лежала в мешке для трупов, в морге, ожидая, когда ее закопают на глубине шести футов.
Видения моего нового пиратского танцевального номера заполнили мою голову, заставляя мои губы медленно растянуться в улыбке. Он был примерно так же воодушевлен, как заплесневелый кокос от мысли выйти на сцену, но я был Джонни Джеймсом Бруксом, и я мог его убедить.
— Неплохая идея, Эйс. — Я улыбнулся ему, а он нахмурился.
— Уверен, что мои танцевальные дни закончились, Джей, — Он высвободился из моих объятий и пошел вслед за Роуг по улице, а я склонил голову набок, наблюдая за его хромотой. Были явные признаки улучшения, по сравнению с тем, что было раньше, она стала почти незаметной. Значит, это был лишь вопрос времени, когда он начнет ходить нормально, а если он сможет нормально ходить, то сможет и танцевать.
Черт возьми, да. У меня появилась новая мечта. Однажды я заставлю Чейза Коэна выступить на сцене и станцевать стриптиз как профи.
Я последовал за ними к дому моей мамы, и мое настроение снова упало, когда я сосредоточился на том, почему мы здесь. Не то чтобы я не хотел знать правду, скорее, я предпочел бы и дальше верить, что Том Коллинз не состоит со мной в кровном родстве, потому что хуже того, что он был каким-то законопослушным полицейским, было все то, что я наговорил ему, считая его своим фанатом номер один.
Я содрогнулся, ноги еле тащились, пока мы поднимались по ступенькам к маминой входной двери, а губы были плотно сжаты. Если он был под прикрытием, когда познакомился с моей мамой, то что мешало ему быть под прикрытием все это время, собирая информацию о моем клубе и улики, чтобы использовать их против меня? На бумаге я был чертовым сутенером. Порядочным, предоставляющим хорошие условия труда, но я не думал, что это прокатит в суде, какой бы обаятельной ни была моя улыбка.