Райская лагуна
Шрифт:
Я была в подвале. Одна в комнате с единственным стулом и крюком, свисающим с потолка. Это было все. Именно здесь он держал Чейза все это время. Я узнала это место только по описанию Чейза. И темные пятна на каменном полу отмечали время, которое он провел здесь, его кровь украшала пространство, а его боль цеплялась за стены.
Хотя я не возражала против этого. Я чувствовала умиротворение от осознания того, что я нахожусь в месте, которое он занимал так долго. Холод, окутавший мое тело, был тем же холодом, который составлял ему компанию, пока он был заперт здесь. То, что я попробовала даже эту малую толику
Я провела пальцами по грубой каменной поверхности и старалась не думать о своих мальчиках. Старалась не думать о том, купились ли они на мою ложь. Старалась не надеяться на то, что они поверили, так же сильно, как я надеялась, что они не поверили.
В этом не было ничего особенного. Просто отчаянная надежда одной глупой девчонки переставить фигуры на доске и дать игре шанс на другой исход.
Я слишком долго была козырной картой в игре против них. Но теперь пришло время мне стать тузом, который они держали в рукаве. Я не знала, сработает ли это. Не знала, было ли у чего-то из этого хоть малейший реальный шанс сработать так, как я молилась. Но шанс все еще был.
Шанс на то, что без меня мои мальчики смогут найти способ вновь обрести связь друг с другом.
Шанс на то, что Шон может быть ослеплен своей идеей победы настолько, что купится на мою ложь.
Шанс — пусть и ничтожный — что Шон даже сдержит свое слово и прекратит войну в обмен на то, что я отдамся ему.
И шанс, что мне удастся осуществить задуманное и покончить со всем этим навсегда.
Я не знала, изменит ли это хоть что-то, но знала, что так у меня есть хоть маленький лучик надежды. Даже если мне придется пожертвовать собой, чтобы это стало возможным.
Я пролежала здесь уже несколько часов. Так долго, что мне стало интересно, не забыл ли он обо мне. Может быть, мир забыл обо мне. И мне было интересно, что произойдет, если это случится. Неужели я просто исчезну? Стану не более чем призраком, который раньше бродил по этим улицам, которого никто больше не вспомнит.
О моем существовании знали всего четыре человека, так что, возможно, так оно и будет. И уж точно так и будет, когда их не станет. Мы с мальчиками-Арлекинами — легенда, забытая всеми, кроме нас пятерых, кто жил в ней.
Я направилась к двери, моя влажная одежда заставляла меня дрожать, поскольку остатки шторма сказывались на мне в холодной и неумолимой комнате. Шон не запер ее, когда уходил. И я не открывала ее до сих пор, потому что мне некуда было идти. Я не была здесь пленницей. Я сделала этот выбор. Так что я даже не была уверена, зачем он вообще потрудился запереть меня.
Хотя я догадывалась, что он не настолько глуп, чтобы доверять мне, даже если его эго было больше, чем дом, в котором мы сейчас находились.
Дверь заскрежетала по бетону снаружи, когда я широко распахнула ее, и я посмотрела между лестницей, которая вела обратно в главный дом, где была запертая дверь, удерживающая меня здесь, внизу, и открытой дверью через небольшой коридор от моей, где стояла кресло-качалка.
Чейз сказал мне, что именно там жила бедная старая мисс Мейбл с тех пор, как этот ублюдок Кайзер вернулся сюда, чтобы украсть свое наследство, инсценировав ее смерть.
Слезы навернулись
Я пересекла небольшое пространство у подножия лестницы и толкнула дверь в комнату, где она была заперта до своей смерти. Аромат сирени, витавший в воздухе, заставил меня вернуться к воспоминаниям о гораздо более счастливых временах.
— Ну же, расскажи мне. Я старая, и мне нужно что-нибудь, что заставит трепетать мое усталое сердце, — заговорщически прошептала мисс Мейбл, когда я сидела с ней на качелях на крыльце и пила приготовленный ею лимонад через бумажную соломинку.
На ней была большая синяя шляпа от солнца, которая погружала в тень все ее маленькое тело, а ее босые ноги покоились на кофейном столике перед нами, и пальцами ног она слегка раскачивала качель взад-вперед.
— Никто из них, — запротестовала я, и мои щеки залились румянцем, пока я старалась не смотреть на своих мальчиков, которые все вместе работали над стрижкой газона и сбором урожая. Позже они отругают меня за то, что я отлынивала от тяжелой работы, но они также были рады, что мисс Мейбл есть с кем поговорить, так что сейчас они не стали бы меня за это осуждать.
— Да ладно тебе, такие крепкие молодые парни, и никто? Ты должна терять голову хотя бы от одного из них. Они все с тебя глаз не сводят, юная леди, — поддразнила она, и я немного замерла внутри.
— Они мне как братья, — запротестовала я, взглянув на Рика, как раз когда он снимал майку. В последнее время его тело менялось, плечи становились шире, а мышцы рук — более рельефными. Не то чтобы я обращала внимание на что-то подобное.
Я отвела от него взгляд и обнаружила, что Джей-Джей и Фокс борются без футболок на куче свежескошенной травы, споря о том, что делать с косилкой, и мой румянец усилился. Чейз был на дереве, собирая яблоки над ними, и он остановился, чтобы сесть и съесть одно, выглядя как дикарь, когда откусывал огромный кусок от плода, и что-то в этом действии заставило мой желудок сжаться.
— Тогда, может быть, дело не только в одном из них? — Мисс Мейбл настаивала. — Может быть, тебя наполняет трепет при виде их всех?
Я застонала, зарывшись лицом в ладони, и мои слабые протесты выплеснулись сквозь пальцы, а она рассмеялась.
— Наслаждайся, пока ты молода, дитя. Не успеешь оглянуться, как станешь такой же старухой, как я, и поверь мне, когда я говорю, что сожалеть ты будешь всегда о том, чего не сделала, а не о том, что сделала. Так что будь дикой, будь свободной, живи быстро и люби страстно. Или, по крайней мере, выпей еще стакан лимонада, пока решаешь, кого из них поцелуешь первым.