Райская птичка

Сергеева Оксана Николаевна

А ещё не оставляло ясное ощущение, что никогда они не смогут просто находиться рядом и ни за что их отношения не будут просто рабочими.

Глава 10

Он уже взялся за нож и вилку, но вновь бросил взгляд через стол на пустующее место, которое обычно занимала сестра. Что-то в настроении родителей смутило.

– Мама, - начал Данте испытующе глядя на мать, - ты сказала, что Лаура здесь. Почему она не спустилась к ужину?

Альда взяла бокал, отпила воды, вернула его на место и, хотя движения её были спокойны, едва заметная принуждённость не укрылось от Данте. Да и взгляд отца при упоминании

имени сестры стал напряжённее.

– Она неважно себя чувствует, - ответила мать, на миг опуская взгляд в тарелку.

– Отец? – Данте посмотрел на отца, но тот ответил молчанием, пристально глядя на жену.

Тогда Данте отложил вилку и поднялся со своего места.

– Не ходи к ней! – слишком резко сказала мать.

– Почему? – спросил он, но это не говорило о том, что ответ матери его устроит. Он хотел видеть сестру своими глазами.

– Я же сказала, что она плохо себя чувствует, - настойчиво проговорила Альда, и с каждым словом её волнение становилось всё заметнее.

– Что с ней? – Он продолжал стоять, но решимость его только возросла. – Это не повод не поздороваться с братом, - твёрдо сказал он и вышел из столовой, направляясь в комнату сестры.

– Марис… - умоляюще произнесла Альда, но муж проигнорировал её слова. Взял вилку и приступил к ужину, даже не взглянув на жену. Она некоторое время пыталась поймать его взгляд, но напрасно. Он неторопливо пережёвывал салат, цепляя на вилку тонкие ломтики говядины, изредка отпивая вино из бокала. Тишина в столовой звенела также как и хрусталь на столе.

Альда отбросила салфетку, которую нещадно комкала в руке и попыталась встать со стула, но Марис положил руку на её ладонь.

– Сиди, Альда, - тоном, не оставляющим никаких возражений, сказал он и посмотрел на неё: - Сядь и ешь. Я не собираюсь ему препятствовать. Он имеет на это право, - сильнее сжал её ладонь. Она подчинилась, глубоко вздохнув. Нехотя, но осталась на месте, спрятала своё волнение глубоко внутри с нарастающей тревогой глядя в дверной проём. Аппетит безвозвратно исчез, молча она смотрела, как капля вина стекла по бутылке, образовав на белоснежной скатерти красное пятно.

Данте стремглав поднялся по лестнице и подошёл к комнате сестры. Вошёл без стука, дверь была не заперта и сразу поддалась. Сестра стояла у окна, в задумчивости глядя в сгущающиеся сумерки – в темнеющую зелень раскидистого сада.

– Лаура, - он позвал её.

– Привет.

– Почему ты не спустилась?

– Я не хочу есть, - она пожала плечами.

Ему не понравилось, как она ответила и то, как повела себя – даже не повернулась к нему.

– Но поздороваться со мной ты могла. Что случилось? – спросил он, пристально оглядывая её хрупкую фигурку, тщательно закутанную в безразмерный махровый халат. Она не смотрела на него, что начало раздражать и настораживать одновременно.

– Ничего, - вяло ответила она и, как только он приблизился, повернулась и обняла его за талию, тут же спрятав лицо у него на груди.

– Лаура, - он отстранил её, - почему ты здесь? И где Миа?

Она снова развернулась к окну, уворачиваясь от ответа и его взгляда тоже. Принялась поправлять длинные чёрные как смоль волосы. Перекинула их на одну сторону, в попытке скрыть лицо.

– Лаура, - он мягко, но настойчиво позвал её. Потом схватил за руку, когда заметил у неё на запястье синяк. Она попыталась вырвать руку и отстраниться, в глазах блеснули замешательство и страх, но он грубо и бесцеремонно развернул её к себе, отбросив нежные чувства и лояльность. Крепко сжал запястье, не контролируя

силу, с которой схватил руку сестры. Она скривилась, всё ещё пытаясь вырваться от него и чувствуя накатившую на брата злость. Но рукав задрался, обнаруживая, что тот маленький синяк, что увидел Данте - не единственный. Он приподнял её лицо, удерживая за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. Лаура перестала сопротивляться и позволила ему отвести волосы от лица. Уже неважно, что на скуле он увидел ещё один синяк. Данте даже не понадобилось задавать вопросы, выясняя, откуда на теле сестры эти синие отметины. Это не первый раз, когда он застал её в таком состоянии. И сейчас сам не представлял, какая сила смогла бы удержать его нам месте, не позволив сделать то, что он так давно мечтал.

– Ты оставила ребёнка с ним? – он встряхнул её. Да так, что у Лауры челюсть клацнула. У самого желваки заходили, и зубы заскрипели, так он стиснул их. – Ты оставила с ним ребёнка? – процедил он зло.

– Он же её отец… я так быстро ушла… - невнятно проговорила она, со страхом глядя в рассвирепевшее лицо брата.

Он резко отпустил её и стремительно покинул комнату.

– Данте! Подожди! – крикнула она ему вслед. Но он, не обращая внимания и игнорируя её вопли, сбежал с лестницы и направился прямиком к парадному входу.

Сестра понеслась за ним, потом снова вернулась в комнату и заметалась в поисках одежды. Так волновалась, что не могла сообразить, что надеть на себя, хватаясь то за одно, то за другое. Потом, наконец, взяв себя в руки, скинула халат и натянула первые попавшиеся джинсы и кофточку. Вылетела из комнаты, потом вспомнила, что не взяла ключи от машины и вернулась за ними. Схватив их, она в полном отчаянии сбежала вниз в столовую.

– Он же убьёт его! – воскликнула она, глядя на родителей в поисках поддержки. Однако таковой не получила. Отец холодно взглянул на неё, и при мысли о муже дочери на лице у него появилось пренебрежительное выражение. – Папа! – снова вскричала.

– Давно пора, - равнодушно проговорил отец. Никогда не скрывал своего неодобрения, а сейчас тем более. Какое-то время он проявлял толерантность, щадя чувства дочери, но после некоторых событий прекратил это делать. Только мать старалась восстановить в семье равновесие, которое было утеряно с появлением в их жизни Вито. Данте и вовсе никогда не скрывал ненависти по отношению к нему, потому его решимость и ярость, с которыми он покинул дом, так напугали Лауру.

Альда побледнела, но не сказала ни слова. Сжала губы, с болью понимая, что сделать ничего не сможет, даже если захочет.

– Как ты можешь! – обвиняюще проговорила дочь, добавляя к её переживаниям новую дозу. Альда очень трогательно относилась к детям, так – как только может относиться любящая всей душой мать, и такое обвинение безгранично ранило её сердце. Впрочем, это её ни капли не удивило, иногда Лаура не знала меры в словах и действиях.

Служанка, убиравшая тарелки со стола, вздрогнула, когда Марис стремительно вскочил со своего места. Терпение его кончилось, и всякая сдержанность исчезла. Он цветисто выругался и подошёл к окну. Видел, как от дома одна за другой отъехали машины. Альда взяла маленькую ложечку, намереваясь подсластить чересчур горький кофе, но рука её дрогнула, и сахар рассыпался на стол. Она высыпала остатки в чашку, бросила ложку и поднялась. Её ладонь мягко легла на напряжённое плечо мужа. Он не развернулся к ней и не расслабился, а продолжал стоять, засунув руки в карманы брюк, уставившись в одну точку. Грудь его часто вздымалась от переполнявших чувств.