Райский уголок. По велению сердца
Шрифт:
В своих вычурных нарядах, побрякушках и браслетах, с прекрасным произношением, которое выдавало в ней принадлежность к аристократической части населения Лондона — над которым, кстати, не уставали добродушно подшучивать, — она была гордостью Джимми Беннета по прозвищу Кучерявый. Несомненно, он был первым, кто заговорил об этом. Зародившаяся между ними дружба в течение нескольких недель стала крепкой. Его приводил в восторг тот факт, что его подопечная необычайно легко привыкла к уличной жизни в Лейне, и так же быстро откликнулась на теплые и нетребовательные дружеские отношения, которые мог ей предложить простой люд.
— В тебе течет кровь торговца, — не уставал твердить Кучерявый. — Помни мои слова — кто-то в твоем роду занимался торговлей.
Вполне возможно, так
По лондонским клубам и всякого рода питейным заведениям поползли слухи о том, что воскресным утром, будь то дождь или солнце, Рейчел Пэттен можно увидеть в Петтикоут Лейн стоящей за прилавком и нахваливающей свой товар. Друзья и знакомые потянулись сюда, одни — чтобы просто поболтать, другие — посмеяться над ней, на что ей было наплевать, но каждый из них уходил от нее с покупкой. Особенно после того, как однажды Рейчел уговорила Кучерявого взять ее на товарный склад. К своему изумлению, она обнаружила там ткани с небольшим дефектом, которые в лондонских магазинах стоили очень дорого и продавались лишь с небольшой скидкой, а здесь их фактически отдавали за бесценок. С энтузиазмом человека, нашедшего для себя новое и увлекательное занятие, она принялась убеждать Кучерявого расширить их обычный ассортимент товаров и приобрести другие ткани, кроме привычных саржи, льна и шерсти. Чтобы доказать успех этой затеи, она даже вложила несколько фунтов собственных денег. Вскоре прилавок Кучерявого расцвел зелеными, золотистыми, голубыми и лиловыми тонами, которые так любила сама Рейчел. Обладая тонким вкусом, она со знанием дела разложила их на прилавке, не забыв об отделке и всевозможных украшениях, включая блестки на платье. В глазах проходящих мимо местных девушек вспыхивал восторг и непреодолимое желание порадовать себя обновкой, особенно если в кошельке были деньги, а в душе — стремление похвастаться перед подружками.
— Похоже, твой прилавок превращается в сногсшибательный магазин, черт тебя побери, — не раз говаривал с язвительной усмешкой Гарри, сосед Кучерявого.
— Скорее, он напоминает турецкий базар, — со счастливым видом отвечал Кучерявый. — Чертовски великолепно, не правда ли? Что скажешь?
Но не только местных жительниц привлекали ткани Рейчел, которые к тому же ценили ее полезные советы. Ее приятели из лондонской богемы, которые когда-то частенько спали у нее на полу, напрашивались на угощение, клянчили деньги и пили ее виски, также устремились к ней. Ну и что с того, если на отрезе из шелка было пятнышко? Надо раскроить ткань или сделать драпировку так, чтобы оно не вылезало наружу. Что с того, если рисунок слегка асимметричен или ткань не полностью прокрашена? Если изделие из этой ткани умело соединить с другими предметами туалета — Рейчел по всеобщему признанию была в этом отношении гением, — кто об этом узнает? Слухи о Рейчел разнеслись повсюду. Пройдись по Лейну воскресным утром — и к пятнице ты уже будешь выглядеть как Грета Гарбо, если сумеешь приобрести себе длинный плащ и соответствующее произношение.
Сама Рейчел была лучшей рекламой Кучерявому. Ее экзотические, по-цыгански яркие наряды, которые всегда так ей шли, теперь обернулись явной выгодой. Когда на ее гибкой, с тонкой талией фигуре в одеяниях соблазнительных цветов останавливался женский взгляд, каждая из них верила — или надеялась — что будет выглядеть не менее обольстительно. Совершенный овал лица, яркие фиалковые глаза, шарфы или платки причудливой расцветки, которые она ухитрялась выкраивать из бросовых обрезков ткани, длинные, свисающие серьги соблазняли их всех — от школьницы до солидной матроны, вызывая желание посоперничать с ней. И как водится на рынке, ей придумали прозвище, полунасмешливое, полувосхищенное, но в целом дружеское.
— Ты притягиваешь покупателей будто волшебная лампа, Герцогиня, а? Нельзя ли погреться возле тебя?
Поначалу ее одолевали рыночные казановы, для которых появление явно неискушенного новичка было весьма соблазнительным. Довольно быстро и легко она освободила их от этих иллюзий. Союз нечестивых —
Вскоре она вместе с Кучерявым начала завоевывать другие рынки.
Почти все они находились в Ист-Энде или вокруг него — Степни, Антон Парк и даже такой дальний утолок как Рамфорд. Кучерявый был в восторге от своей неслыханной удачи. Он пригласил ее домой и познакомил с женой и детьми в возрасте от двух до семнадцати лет, которые жили в пяти комнатах в Степни. Вспомнив, в каких условиях жили больные, которых когда-то лечил отец, Рейчел отметила про себя, что эти комнаты выглядели еще довольно прилично. Кучерявый зарабатывал на рынке относительно неплохие деньги и, несмотря на то, что частенько прикладывался к кружечке эля, который обожал, не скупился в расходах на семью. Они хорошо питались и были здоровы. Самые младшие — шумливые и непоседливые, старшие — очень живые и задиристые. И хотя Рейчел относилась к Кучерявому с симпатией, ей было не жаль покидать его дом. Бетси, жена Кучерявого, хилая женщина с клочками светлых волос и усталыми глазами, едва перемолвилась с Рейчел парой слов. Те беспокойные два часа, что Рейчел провела в этом доме, она была занята тем, что готовила и подавала чай, бормоча извинения за поведение своих младших отпрысков, громко переругиваясь с тремя старшими девочками или сгоняя с насиженных мест целую стаю кошек, которые, свернувшись клубочком, заняли все теплые углы в комнатах, либо растянулись на первой попавшейся ровной поверхности.
Жизнерадостный Кучерявый, провожая Рейчел до станции метро, извинялся, пожимая плечами.
— В гостях хорошо — а дома лучше.
Рейчел искоса посмотрела на него и криво улыбнулась.
— Нет ничего вернее этих слов, если иметь в виду твоих домочадцев, — сказала она. — Я смертельно устала! Лучше простоять двенадцать часов на Лейне, чем остаться на один час с такой кучей детворы.
— Ты им понравилась.
Ее взгляд на сей раз выражал откровенное сомнение.
— В самом деле?
— О да. — Он беззаботно пожал плечами, ярко-голубые глаза озорно блеснули. — Из них нельзя было бы и слова вытянуть, если бы это было не так.
Рейчел широко раскрыла глаза, изобразив изумление.
— В следующий раз, когда я окажусь у тебя дома, напомни, чтобы я сделала что-нибудь неприятное.
Кучерявый захохотал и затянулся сигаретой, которую держал в пожелтевших от табака пальцах.
— Кучерявый… — нерешительно сначала Рейчел. — Ты уверен, что Бетси не возражает? Я имею в виду, против того, что я работаю с тобой? И Нелли… разве ты не говорил, что она помогала тебе иногда? Она не думает, что я заняла ее место?
— Разумеется, нет, голубка. Бетси никогда не нравился рынок. Да и Нелли не очень туда стремилась. — «Правду сказать, они обе считают тебя помешанной», подумал он, и улыбнулся Рейчел. — У Нелли есть работа, Она шьет брюки на фабрике. Нельзя сказать, что она была очень довольна работой на рынке — кому хочется вставать по воскресеньям в три часа!
— Ну что ж, если ты в этом уверен…
— Уверен, еще как уверен. — Он вопросительно взглянул на нее. — А ты? Тебе это по-прежнему нравится?
— Безусловно.
Он засмеялся, покачивая головой и не переставая изумляться.
— Кто бы мог подумать? То был счастливый день для Джимми Беннета, когда он зашел в кафе Барни, скажу я тебе.
Она нежно взяла его под руку.
— Не менее счастливый, чем для меня, Кучерявый. Не менее счастливый.
— Ну, и как долго ты намерена этим заниматься? — приятный голос Дафни выражал удивление. Налив чай, она подала чашку Рейчел.
Та пожала плечами.
— До тех пор, пока мне это нравится. Честно говоря, Дафни, я обожаю эту работу! В самом деле. Я не думала, что это может быть так забавно. Более того, у меня это здорово получается!