Райский уголок. По велению сердца
Шрифт:
— Конечно, все держится в тайне, — продолжила Рейчел, не замечая перемен в Дафни. — Спенсер сделал все возможное, чтобы дело не получило огласку, и никто не будет преследоваться в уголовном порядке. Но говорят, он страшно разгневан на Чарльза.
— Да, разумеется. — Голос Дафни был очень тихим. — Как ты об этом узнала?
— О, я до сих пор время от времени встречаюсь со своими старыми знакомыми. Берти Чадуорт тоже потерял кучу денег. Он сам рассказал мне об этом. Но все это только между нами; больше никто не должен
— Конечно, конечно… — Дафни усадила ребенка на коленях поудобнее. — Ну, молодой человек, я думаю, вам пора покушать. — И начала расстегивать блузку.
Рейчел поднялась.
— В таком случае, я ухожу.
— Но, Рейчел… — Дафни замолчала. Глаза Рейчел, остановившиеся на ребенке, были полны боли. — Разумеется, если тебе пора идти… Но, Рейчел, пожалуйста, приходи почаще. Мне очень приятно видеть тебя, правда.
— Приду. — Рейчел протянула было руку, чтобы погладить малыша по головке, но внезапно отдернула ее.
— Я также очень рада, что ты вновь полна жизни.
— О, можешь не сомневаться во мне, — весело сказала Рейчел. У двери она обернулась. — Ну, пока.
Дафни улыбнулась, кивнув головой. Дверь закрылась. Дафни, притихшая и неподвижная, долго сидела, уставившись в одну точку. Ребенок начал потихоньку капризничать. Медленно и по-прежнему задумчиво она принялась расстегивать блузку.
В тот вечер Тоби вернулся домой поздно. Дафни ждала его в гостиной.
— Ты еще не спишь? — спросил он довольно холодно. За последние несколько недель отношения между ними заметно ухудшились.
— Как видишь, да.
Теперь он все чаще уходил из дома надолго. И в те дни, когда спал дома, он ни разу не подошел к постели жены.
Тоби направился к буфету, где стоял графин и бокалы. Дафни наблюдала за ним, пока он наливал себе немного вина, доставал из кармана портсигар, закуривал и медленно затягивался сигаретой.
— Сегодня у нас была Рейчел, — наконец сказала она.
— О? Как она? Все еще играет в уличного торговца?
— У нее все хорошо. Лучше, чем когда бы то ни было. Да, она по-прежнему работает на рынке. Оказывается, ей это очень нравится.
— Поведение нашей Рейчел всегда было трудно предсказуемым.
В комнате наступила тишина. Тоби потянулся за аккуратно сложенной газетой, лежащей на маленьком столике.
— Она сказала мне… — Дафни замолчала.
Тоби поднял глаза от газеты, однако в них не было ни тени любопытства.
— Что?
— Она сказала мне, что Гринхэм скрылся с деньгами. Она говорила… скандал был замят…
Он отложил газету и внимательно посмотрел на нее. Его лицо напоминало мраморное изваяние — таким оно было неподвижным и холодным.
— Понятно…
— Так это правда? Речь идет о той самой сделке, в которой был замешан и ты?
— Да.
— Почему ты ничего мне не сказал?
— А ты как думаешь?
Она
Тоби снова взял газету. На сей раз его руки едва заметно дрожали.
— Это не имеет к тебе никакого отношения.
— Что? — Она поднялась, сцепив руки перед собой. — Тоби, как ты можешь говорить подобное? Ты мой муж и отец Амоса.
— Не беспокойся. Скандала не будет. Деньги, которые я потерял, не принадлежат Андерскорам.
— Я говорю не об этом.
— Да? Тогда о чем же? «Я тебе говорила»? «Может быть, в следующий раз ты будешь меня слушать?»
— Нет! Тоби, ты ужасно несправедлив ко мне. Я хотела спросить… спросить, не нужна ли тебе какая-нибудь помощь? Возможно, деньги. Тоби, если у тебя неприятности, я хочу…
— Нет. — Ни его голос, ни лицо не дрогнули. — Я не нуждаюсь в помощи. И деньги мне не нужны. Сделка сорвалась. Я не стану утомлять тебя нечистоплотными подробностями. Да, я потерял деньги, которые вложил. Чарльз Феллафилд и еще пара человек потеряли значительно больше. И закончим на этом. — Он залпом выпил остатки вина, погасил сигарету и поднялся. — А теперь, если ты не возражаешь, я хотел бы лечь спать. Завтра у меня тяжелый день.
— Тоби…
Он обернулся.
— Дафни, я в самом деле не намереваюсь обсуждать с тобой этот вопрос. Ты сделала свой выбор. Я принял его. Если ты хочешь, чтобы я сказал об этом — я скажу: ты была права, а я ошибался. И давай оставим это. — Он направился к двери, но остановился. Она видела, что ему стоило усилий задать вопрос, но он все же преодолел себя.
— Ты скажешь отцу?
— Нет. Разумеется, нет.
— Спасибо, по крайней мере, за это.
— Не стоит меня благодарить. Я начала этот разговор только потому, что хотела помочь.
— Я сказал тебе, что не нуждаюсь в помощи.
И все. Ничего более. Расстроенная, с обманутыми надеждами, она тяжело опустилась в глубокое кресло, когда он вышел из комнаты, вздохнула и приложила пальцы к усталым глазам. Она поняла. Она слишком хорошо все поняла. У Тоби Смита не осталось за душой ни гроша. Единственное, что принадлежало ему — это его гордость. И всякого, кто являлся свидетелем его унижения, не ожидало ничего хорошего.
Но как она, его жена, могла не быть свидетелем этого? И разве она могла притворяться, что для нее это не имело значения?
И как, что еще важнее, могла она показать, что если не соглашалась с ним иногда, это не значит, что она его предавала.
Тишина в комнате давила на уши. Дафни стремилась к нему, жаждала вновь ощутить его ласки, его прикосновения. Ее душа и тело истосковались по нему.
Она долго сидела, глядя в камин. Когда в конце концов она вышла из комнаты и поднялась по лестнице в пустую спальню, угли превратились в пепел.
— Доброе утро, Чарли.
— Доброе утро, Герцогиня. День сегодня чудесный.