Разбирая огонь
Шрифт:
– капитель – фантазией романика, тонкостью готика, но не удивлюсь, если недавняя стилизация. Ты с крыльями и ветками, и не совсем человек
– капитель очень твоя тоже – спокойным взглядом на безумное изогнутое, обращённое и ещё не совсем показавшееся – Виолле ле Дюк
– Виолле – без него не бывает такой смеси
– докрашивай чемодан и приходи
– из чемодана идёт дождь и торчат облака. Некоторые кошки спят по ночам, некоторые нет – почему?
– ты тоже ночью
– голова засыпает и просыпается, она твёрдая, твёрже всего в человеке
– а что еще твёрдое?
– ноги, наверное. А грудь твоя не засыпает и не просыпается, всегда в полусне, полуяви
– персонажи Бланшо бережны. Не-приезд героя «При смерти» к умирающей Ж – не жестокосердие, а оберегание её свободы – может быть, с учетом явно высказанного её желания («Не приближайтесь!»). Сквозь стекло, кажется, жестокость невозможна. Скорее жёсткость – замкнутость в себе, непроницаемость (стекло не жестокое, жёсткое). Сложные балансы внимания к другому, нежелания/неспособности ему открыться, нежелания ему мешать
– поэзия не жестока – она внимательна – отчего ночь порой сгущается ещё больше – но видно некоторые модуляции тьмы. Интенсивность жизни, переживания позволяет хоть что-то увидеть
– за радостью разговора спины помнящей вес расходящийся на впереди
– животом гололедицы локтя гранатом гранита спина путаницы сбрасывает ядра как кожу снега с пересвистами городской ветки
– мосты пахнут усталым гранитом, приду
– не помню тебя
– как можно одновременно переживать о человеке и не помнить его?
– не помню, кто из них ты
– проведать комнату – если тебе удобно, беспокоюсь только за правый дальний угол
– углы и между в порядке, ноутбук совсем вылез, его за доску с летними снами
– спасибо хлопать углами! пришёл запах веток, здесь спина протирает сон о гречиху рук. Воздушные корни взгляда подступая в месте фрески именем, танцующей потерей прижаться на секунду, год надломившегося счёта
– углы без тебя тихие, но не сонные, смотрящие в небо. Моль водит хором, одну удалось перехватить, другая спряталась
– перехватывая моль поперек талии, кружась с ней в танце, с хлопаньем в ладони – что-то испанское
– гречневая каша у меня связана с тобой не только потому, что любишь, но и цветом, и железом
– птицы её обычно не любят, но гречневая все равно немного птичья. Морскими усами, показанными дважды в неделю, влагой сквозь кожу
– гречка для острых гранёных птиц, таких мало. С немецкой гречкой хорошо: buchweizen, книжная пшеница! конечно, буковая – потому что гречка как буковый орех. В Европе татарская, во Франции арабская, в Греции турецкая, в России греческая, нигде не своя
– гречка немного влажная, самим касанием, тонкостью коричневой корки. Подводная лодка собравшейся скоростью вертикали и шеей. Самый лёгкий день – живущий в лесу
– гречка хрустит лесным хворостом – рассыпанная на полу. Но самого лёгкого не бывает! лёд разбегается углами, но река ещё касается воздуха темнотой
– «самый» – да, попасть в дупло/сети дня; если любой момент вглядывания не сравним, то в завороженности днём думаешь, что видишь в какой-то момент весь возможный день и себя рядом с ним (менее лёгким, чем), прерывая взгляд. «Самый» – слишком быстро поддаться, тонкие шумы внутри воды и домашние шаги – сжимают медленность совсем рядом
– наверное, лёгкость (как другое при встрече с предметом) – с обеих сторон. День в себе лёгкость не найдёт, но и человек без дня тоже, и из какого попало дня лёгкость даже при лёгкости в себе-человеке не найти. «Самый» – если бы мог заменить другие, но ведь не. Что не исключает ни
– привезли запахи и вкусы Бретани. Соль – крупная, из моря
– да, долго тающая. А запахи – яблоки, наверное? И запах мегалитов? Ракушки? Венеция пахнет морем, но и мороженым. А Сиена – глиняной черепицей и виноградом. Не знаю, как пахнет Ростов, не могу опознать его запах на тебе. Сейчас пахнешь дорогой и дымом – но дымом ты часто пахнешь, потому что горишь
– а сейчас ты пахнешь орехами. У левого уха запах сахара
– а теперь пахнем друг другом. Твоя пыль на мне. Говоришь о тонком слое меня на тебе – частички пальцев, губ
– белое снега – тишина никого (белое простыни – чистый лист сна и всего с ним), кран капает? Сегодня чинить?
– падение невесомое и одновременно оглушительное снега, (воз)можно и сегодня
– серое спокойно? Дверь не протекает?
– серое ржавеет синим, не могу нигде найти Левинаса
– что именно? синий пока сдут ветром
– нашлось, не надо больше. Серый под ногами
– кран куплен, книга о танце интересная, покажу, перефотографирую?
– боишься-обманет-убежит
– боюсь-повредить-не понять
– не спишь. Серое неожиданно открытой вовнутрь дверью когда ты внутри
– просыпаюсь к тебе. Серое мягкое соединяющее, синее свобо-да-ль
– фонари снова смотрят снегом, приходи смотреть спать, работаю, о тебе
– договорю и бегу, взять вкусного хлеба? не занесёшь ли танцевальную книгу, если по пути
– к тебе на чистый пол с ночными словами?
– снишься донеся сон до дома будит вошедший снег
– может быть, весна опускается со звёзд и туманностей. Спит, как ласточки в небе, только выше?
– утро, у тебя есть беговые лыжи?
– есть, и ботинки – принести?
– деревянные или пластик? Сегодня вечером буду заниматься, но если тебе
– деревянные. Ботинки посмотрю, как с работы. Но лыжи не вокруг! лыжи вдаль. Берег лучше летом, когда можно остановиться спокойно. Зима сама стоит, а других погоняет