Разбитая ваза
Шрифт:
— Черт бы вас побрал! — процедил он сквозь зубы.
— А как насчет вас?
Фокс не спеша пошел вперед. Как только он приблизился к Перри, молодой человек отступил на шаг, еще крепче вцепившись в скрипку, тело его напряглось, он приготовился к сопротивлению. Лицо было бледным и вызывающим.
— Спокойно, — коротко сказал Фокс, — давайте сюда скрипку.
Перри отступил еще на шаг.
— Послушайте…
— Я глух. Возможно, слух вернется ко мне, если эта штука окажется там, где ей следует быть.
Было ясно, что Перри не собирается возвращать ее туда,
— Драться нельзя, — сказал он, — поломаем скрипку. Вы же не хотите, чтобы она сломалась.
— Придется рискнуть, если вы решите удрать. Я без нее отсюда не уйду.
Две пары глаз снова скрестились, как клинки, потом неожиданно Перри протянул скрипку Фоксу.
— Теперь, — сказал Фокс, — ко мне вернулся слух.
Может быть, объясните…
Перри коротко, неприязненно хохотнул.
— А может быть, вы… пойдете к черту? Будь мы только в другом месте! Будь мы… — Он пожал плечами. — Пойду топить неудачу в бурбоне.
Яростно топая, он вышел в открытую дверь, так и оставив ее распахнутой.
— Фокс снова поместил скрипку на ее ложе, положил сверху упаковочную бумагу и закрыл крышку. Потом он бережно подхватил коробку под мышку и отбыл по коридору в большой зал, слуга указал ему желтую комнату, где он присоединился к хозяйке и остальным гостям. Быстрый взгляд сказал ему, что все гости на месте, кроме Хиби Хит и Теда Гилла, и идет более или менее оживленная беседа.
Он подошел к миссис Помфрет и Гарде Тьюсар, сидевшим рядышком.
— Простите, вы хотели со мной поговорить?
— Я? — миссис Помфрет непонимающе взглянула на него. — Ах да, это сын предложил… Мы пытались убедить Гарду не делать глупостей… Он подумал, что у вас это лучше получится…
— Рад буду предпринять попытку, но не сейчас. — Фокс посмотрел в черные глаза Гарды, не обещающие особого благоразумия, хотя в них не было недостатка в других качествах, которые могли восхитить и вдохновить человека, имеющего к этому склонность.
Глядя на большую картонку у Фокса под мышкой, миссис Помфрет спросила:
— Хотите, чтобы Уэллс снова завязал ее?
— Нет, спасибо.
Фокс повернулся. Все смотрели на него. Уэллс и Бек сидели в углу. Генри Помфрет и Дора — на ближнем диване, Диего и Адольф — в середине комнаты. Спиной к окну, со стаканом в руке, стоял Перри Данхэм, обратив на Фокса холодный, немигающий взгляд.
— Я ухожу, — объявил Фокс, — и забираю скрипку с собой. Я позабочусь о ее сохранности. Как только будут какие-то новости, я вам сообщу. Если возникнет необходимость побеседовать с кем-то из вас по отдельности, что весьма вероятно, я свяжусь с вами через Уэллса.
Он повернулся к двери.
— У вас там скрипка? — спросил Кох.
— Да.
— Вам не кажется, что надежней было бы…
— Думаю, — сказал Фокс с порога, — что у меня она будет в большей безопасности, чем… где-либо еще.
Глава 5
— Ты
Дело было в субботу после полудня. Тед сидел на китайском табурете, скрестив ноги и облокотившись на крышку огромного концертного рояля. Рояль занимал добрую четверть пространства однокомнатной квартирки на третьем этаже кирпичного дома без лифта в районе Восточных шестидесятых улиц Лексингтон-авеню, прочая мебель также не соответствовала помещению. Но что было делать дочери неожиданно скончавшегося вдовца, когда она обнаружила, что вся ее собственность состоит из обстановки ее комнаты в удобной квартире отца на Пятьдесят седьмой улице, которая долгое время была ее домом?
Что касается рояля, то он был необходим, поскольку без него Дора не могла бы давать уроки детям.
У Доры, сидевшей на стуле, на котором однажды сидел Карузо, держа на руках ее, в то время трехмесячного младенца, на щеках выступил румянец, что, впрочем, не портило ее внешности. То же самое можно сказать и о легкой морщинке между бровями, из-за чего казалось, что ее глаза изо всех сил пытаются поверить в честность молодого человека, сидевшего напротив нее.
— Конечно, ты бравируешь своей отвагой, — говорила она с чувством. — Я не против отваги, но ты явно пересаливаешь, не хватает только литавр. — Ее лицо заливала краска. — Ради Бога, перестань на меня пялиться!
— Я не пялюсь, я просто смотрю.
Тед, и так уже сидевший на краю табуретки, подвинулся вперед еще на пару сантиметров.
— Послушай, я хочу тебе признаться. Я соврал, что пришел потому, что хотел уговорить тебя сделать запись на радио. Я хотел прийти… я хотел увидеть тебя… и я не мог… — Он смешался. — Черт побери, — разозлился он на себя, — когда я с тобой говорю, я не в состоянии построить даже простой фразы! Ты, конечно, подумаешь, что я мог бы сказать тебе по телефону, что хочу тебя увидеть!
— Конечно, — согласилась Дора. — Почему же ты этого не сделал?
— Потому что боялся, что ты не разрешишь мне прийти! Ты не только обладаешь удивительной способностью лишать меня красноречия, но ты еще превратила меня в труса! О нет, я должен был придумать фантастический предлог! В него ты поверила бы быстрее, чем в простое естественное желание увидеть тебя, услышать, побыть с тобой… — Неожиданно он покраснел еще сильнее, чем она. Он сел плотнее на табурете и решительным голосом сказал: — Но мне в самом деле нужно было увидеть тебя и сказать одну вещь… Это я послал скрипку миссис Помфрет.
Рот у Доры открылся.
— Да, я, — твердо повторил Тед. — Я завернул ее, написал адрес и отправил посылку по почте.
— Боже… — вяло проговорила Дора.
— Я чуть было не признался вчера вечером у миссис Помфрет, но решил этого не делать, потому что вряд ли это чему-нибудь поможет. Я сделаю так, как ты скажешь.
Если ты считаешь, что надо сказать, я так и поступлю.
— Не понимаю, — румянец схлынул с бледных Дориных щек, — если это скрипка Яна, значит, это ты ее взял?..