Разбитая ваза
Шрифт:
Мы подобрали все, что смогли, удалось также взять несколько капель виски.
— Ладно, оставьте пока все, как есть, я зайду наверх посмотрю. Перед дамой извинитесь.
— Слушаюсь, сэр. Я уже извинился. Она собирается писать на меня жалобу, обратиться к мэру и подать в суд на городские власти.
Инспектор Деймон из отдела по расследованию убийств, не слушая, пошел дальше. В этом крупном, подвижном человеке с челюстью завзятого боксера и угрюмыми глазами поэта-пессимиста не чувствовалось яростного гнева Закона, над которым насмеялись, но на самом деле инспектор был несказанно зол. Несмотря на прекрасное знание преступного
— Где Крейг?
Его провели в большую комнату, отделанную желтыми панелями и обставленную желтой мебелью, где он остановился в хмуром молчании над распростертым на полу телом. Стоявший возле него на коленях человек посмотрел на него через плечо, кивком поздоровался, собрал вещи в лежавший перед ним черный чемоданчик и встал. Инспектор повернулся к другому человеку, стоявшему отдельно от всех в центре комнаты, и спросил:
— Ну?
Сержант Крейг тоже всем своим видом показывал, что, на его взгляд, здесь не место для преступлений.
— Хуже некуда, инспектор. Умер до прибытия полиции. Перри Данхэм, сын миссис Помфрет. Пил виски с восемью другими людьми, упал, тело свели судороги, и он умер. Никаких заявлений, ничего. Доктор говорит, отравление цианистым калием.
— Я сказал, что имеются признаки отравления, — уточнил человек с чемоданчиком, — я не собираюсь…
— Благодарю вас, — раздраженно-саркастически произнес Деймон.
Он опустился на колени возле тела, опершись на руки, приблизил лицо к губам Перри Данхэма, почти коснувшись их носом, и принюхался. Затем выпрямился, встал на ноги, начал было по привычке отряхивать колени, но остановился, увидев, что в этом нет необходимости, и повернулся к сержанту Крейгу.
— Кто, черт возьми, выбросил бутылку виски из окна?
— Не знаю, сэр. Мы пришли сюда пару минут назад.
Лейтенант Уэйд из девятнадцатого…
— Я здесь, инспектор, — раздался голос, и в комнату вошел человек. — Прибыл в 16.43. Он. был уже мертв.
Четыре агента с радиофицированной дежурной машины уже были здесь. Мне доложили, что из окна была выброшена бутылка виски…
— Кто ее бросил?
— Не знаю. Здесь находилось десять человек, которые могли это сделать, не считая трех или четырех слуг.
Я знаю только то, что сказал мне Текумсе Фокс…
— Фокс! Как, черт возьми, он здесь оказался?
— Он был тут, когда все произошло.
— Где он?
— Вон там. В комнате, которую здесь называют библиотекой. Я их всех там собрал и переписал имена и адреса. — Лейтенант протянул листок. — Это все, что я успел сделать. Кроме этого, я нашел стакан, из которого пил Данхэм, перед тем как упал. Я отдал его сержанту Крейгу.
Деймон пробежал глазами список имен, сначала сверху вниз, потом снизу вверх, хмыкнул и повернулся к сержанту:
— Ладно, беритесь за дело. Поторопитесь. Осмотрите карманы. Как только сфотографируете, отправляйте тело на вскрытие.
— Сегодня же воскресенье! — возопил доктор.
— Да, у меня тоже воскресенье. Ладно, лейтенант, где тут библиотека? И ради бога, перестаньте сиять, словно этого парня отравили специально для того, чтобы дать вам возможность попасть в газеты.
— Сюда, инспектор, — сказал лейтенант, сохраняя достоинство.
На пороге библиотеки инспектор остановился, огляделся, издал вздох и снова огляделся. На него смотрели пятнадцать пар глаз. Даже при том немногом, что ему удалось выяснить, интуитивно он понимал, что за одной из этих пар глаз чей-то мозг судорожно ищет способы защиты от смертельной опасности. Поведение преступников перед лицом смертельной угрозы, которую олицетворял он, внушило ему высокое мнение об умственных способностях и нервной системе мужчин и женщин; он не переставал поражаться тому, что сознание вины таится тихо и незаметно в маленьком узилище человеческого черепа…
— Миссис Помфрет, — подозвал хозяйку лейтенант Уэйд.
Деймон сделал шаг навстречу.
— Я инспектор Деймон, — угрюмо представился он, чувствуя себя не лучшим образом. Он давно привык к проявлениям горя и без особого волнения наблюдал за ними, но глаза этой женщины смутили его. Они были сухие, взгляд — прямой, пронизывающий, бесстрастный.
Она говорила спокойно, тщательно взвешивая слова, словно заранее распределила на них запас воздуха.
— Полицейские ничего не сделали. Утверждали, что должны дождаться вас. Мой сын погиб. Единственный сын! Мой единственный ребенок! Что вы собираетесь предпринять?
— Да… — запнулся Деймон. — Я знаю, что вы чувствуете, миссис Помфрет…
— Вы не знаете, что я чувствую. — Она сомкнула губы.
У нее задрожал подбородок. Она повернулась и показала рукой: — Эти люди были у меня в доме, я пригласила их, и один из них убил моего сына. — Ее глаза уперлись в Адольфа Коха: — Вы?
Хиби Хит — «вы?», Гарде Тьюсар — «вы?», Феликсу Беку…
Деймон загородил их собой.
— Послушайте, миссис Помфрет, — без обиняков сказал он. — Вы спрашиваете, что я намерен предпринять. Сначала я должен выяснить, что и как произошло.
Я не могу просто щелкнуть пальцами, чтобы правда явилась как черт из табакерки. Пока я знаю лишь, что ваш сын что-то выпил и умер. Это будет…
— Он крикнул, — подбородок миссис Помфрет снова задрожал, — крикнул мне. Он шел ко мне с таким лицом… потом зашатался и упал, встал на колени и снова упал…
Она замолчала.
— Я могу расспросить еще кого-нибудь, — предложил Деймон. — Я не хотел бы…
— Нет, я хочу рассказать сама. Мы все были здесь, кроме моего мужа и этого человека, — она показала, — это Текумсе Фокс, — представила она. — Это мой муж… Это Дора Моубрей. — Она представила всех, четко и ясно называя имена, кроме четырех людей в униформе — двух полицейских и двух слуг. — Мы все находились в этой комнате, потом оставили здесь моего мужа и мистера Фокса и пошли в желтую комнату. Это по другую сторону большого зала.