Разбитная разведёнка
Шрифт:
Испуг, который Женя испытала, впервые взяв на руки беззащитного Гришку, сменился на чувство настороженности, касательно всего, что окружает растущего сына. Что он тянет в рот, где ходит, с кем и как общается, чему учится — всё имело значение. Время, когда каждое его действие вызывало у Жени умиление, давно в прошлом. Гриша приобрёл пару привычек, которые вызывали у неё недовольство, он научился спорить, хитрить, и морщился, когда в порыве материнской нежности его целовали. Меньше любить ребёнка она не стала, просто это чувство стало её частью, чем-то
Конечно, жизнь была не идеальна.
Иногда Женя скучала по той уверенности, с которой она шла мимо кассы, зная, что идущий следом Андрей расплатится и донесёт пакеты. По возможности в любое время прижаться к большому и тёплому мужскому телу с родным запахом. И по его терпению, с которым он выслушивал её ворчание и не всегда заслуженные придирки. Она грустила не по мужу, с которым развелась, а по тому, за которого выходила замуж, с кем ютилась в съёмной коробке, кто лучше неё напевал колыбельные сыну.
«Если постараться, повод для тоски всегда найдётся, но, даже несмотря на то, что завтра поезд, а потом и выход на работу, сегодня я счастливая женщина. А эта Сашкина тренерша не права» — сделала заключение Женя, упустив, что Маргарита говорила не только о наличии работы и детей, но и о муже.
— Бабушка Лена хотела, чтобы Тонька на улице жила, в бане ночевала и землю с огорода в дом не таскала. Но наша Тонька же не дикий зверь, ей дом нужен.
— Нужен. — согласилась тётя Оля с внуком.
— Мы устроили голосование, — продолжил рассказывать о том, как провёл свой отпуск, Гриша. — Бабушка проголосовала против, я за, а мама воздержалась, потому что была злой, и у неё болела голова.
Всю ночь в поезде Женя, не сомкнув глаз, наглаживала обеспокоенную таксу, которая во время коротких остановок, спрыгивала на пол и рыскала между сумок и пакетов, принадлежащих их попутчику, а когда состав трогался, пугалась и снова забиралась на Женины колени. В итоге с поезда Евгения сошла в разбитом состоянии и с огромным желанием оказаться в тишине и покое.
К счастью на обратном пути, Тонька была уже не такой трусливой, не требовала к себе постоянного внимания, благодаря чему Женя смогла выспаться. Утром отец Андрея встретил их на вокзале, довёз до квартиры, а через пару часов вернулся, чтобы отвезти на обед в дом Майоровых
— … Я взял ответственность на себя, как хозяин и мужчина… — хвалился Гриша перед дедом.
Из слов сына выходило так, что их отдых был куда насыщенней, чем казалось самой Жене. В его пересказе купание в бане, уборка мусора, походы в лес и даже процесс подготовки сумок, когда они упаковывали банки с соленьями и вареньями, оказались интересными приключениями.
Услышав о том, как вечером Гриша с бабушкой играли в карты, Виктор Семёнович вспомнил о своей идее научить внука играть в шашки. Заняться он этим решил немедленно, поэтому его жена предложила бывшей невестке отдохнуть и остаться у них на ужин. Но Женя решила воспользоваться этим временем иначе и, получив по телефону уверения, что её
Оказавшись у Боброва, Женя успела заметить, влажный след на линолеуме, словно его только что вымыли, и то, что футболка на Мише была надета задом наперед.
— Меня ждали. — смогла с улыбкой произнести Евгения, прежде чем хозяин квартиры напомнил ей о своём умении потрясающе целовать.
Это было ярко.
Женя не тосковала по ощущениям его рук и губ на своей коже, не видела Михаила во снах и не переживала, с кем и как он проводит свои ночи в столице. Но у них были пусть и своеобразные, но всё-таки отношения, которые нужно поддерживать.
Выбирая между тем, чтобы сидеть до вечера у Майоровых, пересказывая тете Оле события последних недель и отвечая на вопросы о том, как справляется мама, и тем, чтобы провести время с симпатичным полиционером, она предпочла компанию Михаила и не пожалела. Оказалась, через поцелуй он заразил её своим желанием.
В полном молчании они проделали путь из коридора в комнату, нетерпеливо избавляясь от своей одежды прямо на ходу. Женя не вспомнила о том, что отъелась за время отпуска, и что бельё, которое она надела в поезд, было очень удобным, но не предназначалось для чужих глаз. Мишина несдержанность воспринималась комплиментом и вызывала ответную страсть. Водоворот ощущений настолько поглотил пару, что на разложенный диван, служивший Мише постелью, они не опустились, а рухнули. Жене повезло оказаться сверху, в этом положении она не почувствовала боли от резкого падения и только звонко рассмеялась, глядя на дезориентированного Боброва.
— Я немного увлёкся.
— Будем считать, что во всём виновата моя безудержная сексуальность. — обнажённым бедром ощущая его возбуждение, веселилась Евгения. — Сопротивление бесполезно. Всем лежать на месте!
— Вот и лежи. — дал указания Михаил и, плавно перекатившись, уже сам оказался над Женей, возобновив прерванный падением поцелуй.
Потребности в прелюдии больше не было, наоборот, Женя жаждала действий, а не только ласк, но прежде чем, она успела высказаться, Миша предупредил:
— Дай мне секунду. — и резко поднявшись исчез.
Привстать на локтях, чтобы увидеть, чем он занят, или просто поёжиться, ощутив холод там, где раньше к её коже прижималось его тело, Женя ну успела, потому что через мгновение Миша вернулся к ней и без подсказок плавным движением оказался там, где был нужен больше всего.
Крепко зажмурив глаза, Женя цеплялась за свои ощущения, стараясь продлить удовольствие, пока мужчина делал последние жёсткие рывки. Со стоном освободив её от своего веса, Миша откатился в сторону, а она, довольно улыбаясь, собралась спросить о том, успеет ли он ещё пару раз пасть жертвой её «безудержной сексуальности», прежде чем ей пора будет возвращаться к Майоровым. Но открыв глаза, Евгения обнаружила то, для чего Бобров просил секундочку, и сказала совсем другое: