Разбитые иллюзии
Шрифт:
— Посмотри, только один достойный экземпляр.
Я переключилась на vis-зрение. Один из старших мальчишек был сильным оборотнем, тёмно-зелёная сила так и бурлила в нём, остальные были куда спокойнее. Кстати, их всех кусали, но метки почти полностью растаяли: Шон убил кусавших вампов… все, кроме одной. Самый младший и слабый мальчишка был плох, и метка у него оставалась действующей.
— С этим надо что-то делать, — показала я на укус. Седрик лишь бросил раздражённый взгляд, вернувшись опять к самому сильному из волчат.
Я обратилась
— У тебя и так полно дурно воспитанных псов, и сейчас не время играть с диким волком. Этот мальчишка — дикарь. Не сомневаюсь, что ты приручишь его, но времени на это нет.
— Никто не приручит меня, — ответил мальчишка на французском и зло оскалился на меня. Я закатила глаза — лопухнулась.
— Канадец?
— Да.
— Спасибо, Пати, — отозвался Седрик. — Ты разрешила мои сомнения.
И он ударил в оборотня силой, наполняя его и выворачивая. Мальчишка сопротивлялся изменению, но Седрик знал, что делал: его сила и умения тоже совершили скачок за последние месяцы, а может быть, недели. Через минуту на полу лежал полуживой волк, а остальные оборотни в ужасе жались к стенам. Все, кроме тигра. Тот был вызывающе спокоен, и Седрик решил взяться за него.
— Коты — моя епархия, — влезла я, не желая повторного насильственного обращения, с Седрика сталось бы.
— Да? А я думал, Фрешита, — насмешливо отозвался Седрик, но отступил.
— Сколько тебе лет и кем ты был до того, как попал на торги? — спросила я.
— Мне семнадцать и я свободный тигр королевского рода, — с вызовом произнес он.
— Вижу, что королевского, — пробормотала я, и парень, похоже, удивился.
— Видишь ли, — продолжила я, — как ты заметил, мы не горим желанием обзаводиться рабами. Вас купили, но меток не поставили, — я обвела взглядом всех. — Но ситуация такова, что отпустить вас на все четыре стороны мы тоже не можем: вас могут найти, схватить, и вы расскажете лишнее.
— Есть какие-нибудь предложения, тигр? — спросила я парня. Он уставился на меня, пытаясь понять, не являются ли мои слова какой-то изощрённой издёвкой или ловушкой.
— Я бы мог принести присягу воина, — наконец выдал он.
— Поклянёшься служить главе города и защищать территорию и жителей?
— Служить как воин, и срок службы три года.
— Наглец, — тихо заметил Седрик.
А, три года, так три года…
— Принято.
— А кто это у нас глава города? — притворно удивился Седрик.
— А предоставим тигру самому выбрать, кому непосредственно служить.
— Не нарывайся, Пати, Фрешит и так зол.
— Ну ладно, — погрустнела я. Седрик был прав, к Фрешиту надо подлизаться.
Тигр забеспокоился.
— Я с тобой договаривался.
— Договор в силе. А клятву принесешь третьему главе города.
Словно специально по заказу в комнату влетел Фрешит.
— А вот и он! Молодой тигр хочет принести вам воинскую присягу, Фрешит, сроком на три года.
Болотник окинул тигра мрачным
— Что ты умеешь? Какой из тебя воин? — поинтересовался Фрешит.
— Я королевский тигр, — гордо и с вызовом ответил парень. Как ни странно, на болотника это произвело впечатление. Он тут же согласился принять присягу, бросив на меня искоса вопросительный взгляд.
Тигр поклялся, мы с Седриком засвидетельствовали правдивость и нерушимость клятвы. После этого парнишка тут же встал за правым плечом Фрешита, и все сделали вид, что так и надо.
— Пати, а что твой фамилиар делает с лебедями? — вдруг с ноткой обвинений спросил болотник.
— А что он делает? — я по привычке выпала в роль инженю, хлопая ресницами.
Длинный Кения уютно устроился на коленях сразу двух мальчишек, и те гладили его, погрузившись в подобие транса.
— Я тебя спрашиваю: что делает твой фамилиар.
— Лежит на коленях, — ответила я.
— Я думаю, он питается, — влез Седрик.
— Он… — Фрешит оборвал себя, не желая при лишних ушах вспоминать о везучести проклятых лебедей.
— Нет! — возмутилась я. — Кения, что ты там делаешь?
Ответом мне был короткий звук, средний между мявком и мурком. и мысленный посыл. Потянув Фрешита за рукав, я вышла из комнаты, Седрик за нами.
— Похоже, оба или один из них неосознанно использовали свою удачу, чтобы выбраться от вампов, чтобы всё так сложилось. И расплата на подходе. А Кения… он как бы выравнивает, ну, чтобы отдача была послабее, — постаралась объяснить я.
— Странно, что твой фамилиар способен на такие редкие и сложные штуки, — с подозрением заметил Фрешит, хотя слышал, что я не вру, и не сомневался в моих словах.
Я прикинулась глухой, не желая признаваться, что Кения не только мой фамилиар. Зелёные побуравили меня взглядами, но всё же оставили в покое, и мы вернулись к оборотням. Ники возилась с рысью и тюленями, она усыпила этих трёх самых перепуганных и самых измотанных «лотов», и теперь, проснувшись, они жались к ней, как к единственной защите.
Я аккуратно осмотрела маленькую рысь. Когда-то эта девочка была кукольно красива, но пережитое стёрло детскую невинную красоту, оставив только вечный страх. На ней тоже оказалась действующая метка, и не одна — целых три. Бедный ребенок!
— До темноты нам надо избавить их от меток, — обратилась я к соправителям.
— Понятия не имею, как это сделать, — равнодушно отозвался Седрик. Фрешит прикинулся глухим.
— А мы классная команда, — ехидно заметила я. Чёрные уроды! И без них справлюсь.
На матери-селки оказалось много остаточных меток, её ребенка не кусали. Фрешит им очень заинтересовался.
— Он уже линяет! — не выдержала мать. И мы все трое скривились от тренькания лжи.
— Успокойся, женщина! — прикрикнул Фрешит. — Никто не собирается убивать твоего сына и снимать с него шкуру.