Разбитые иллюзии
Шрифт:
«Арденте?» — холодно поинтересовалась Эльвиса.
«Я думаю», — пришёл еле слышный ответ.
— Эльвиси! — Бромиас влез на наш стеллаж. — Уходим! Тори и Грэд — аватары!
Грязнуля протянул руку, чтобы ухватить красную, но она занесла свою косу. На мгновение они застыли друг против друга.
— Ну и дура! — выплюнул он и в следующую секунду, уже спрыгнув со стеллажа, быстро, но со странным достоинством покидал ангар.
Покидал поле боя.
— Все здесь ляжем. На этой мёртвой осквернённой земле, —
За те несколько секунд, что Бромиас нас отвлек, Седрик и Фрешит смогли достичь согласия. В глазах болотника стояла смертная тоска, а Седрик со странной яростью пообещал:
— Ты выживешь! И ты будешь править городом! Слышишь, Пати? Ты станешь единственным правителем этого города!
«Что ты натворил? Что ты задумал, Седрик?» — спросила я мысленно.
«Не смей бояться, Пати! Тебе уже нечего бояться! Поняла?» — с той же яростью ответил он.
«Я понял, — вмешался Шон, — Я объясню», — и, предвидя мою реакцию, тут же добавил: «Чуть позже».
Мы отвлеклись от происходящего возле прорыва реальности совсем ненадолго, на минуту или около того, но события развивались слишком быстро.
Пастор и Родж оказались в окружении тварей, тех сдерживала только разлитая вокруг людей святая вода. Но сдерживала недостаточно. Сила противостояла силе, без хитростей и тактики. Либо пастор и его вера сожгут всех, либо твари тьмы задавят людей. А тварей было слишком много, и они не знали страха и боли.
Стало совершенно ясно — людям не выжить, святая вода не успевает разрушать полчища тварей.
«Родж!»
«Он сам выбрал свою судьбу, Свет мой», — тут же ответил Шон.
«Он не выбирал смерть!»
«Он — воин, знал, на что идёт».
«Пати, они дали нам передышку. Не делай их смерти напрасными. Соберись! Вспомни кто ты», — Седрик вмешался в наш разговор.
Скрепя сердце, я поняла, что он прав. Роджу и пастору я сейчас уже ничем помочь не смогу. Надо собраться с силами для последней атаки.
Я ушла в свою реальность, дабы не быть свидетелем смерти двух светлых людей: моего вассала и слуги Единого.
Мой луг. Сумрачный, холодный. Словно осенью в предрассветный час. Я встала на колени, упершись руками в колкую траву и мерзлую землю. Осень — оборотная сторона весны. В осени тоже скрыта сила. Сила противиться смерти и холоду, сила укрыть и сохранить искру жизни. Но на моем луге зимы не будет. А значит, и сила эта не нужна…
— Нет! — звонкий голос Лиана был неуместен в этом сумрачном холоде. — Не разрушай… всё, прошу.
Я посмотрела на него, зябко обхватившего себя за плечи, и вспомнила, что луг не только мой, а и моих флерсов. Уничтожив его, я уничтожила бы и их, вытянула бы из них силы — все, до последней капли. Заставив истощиться и убить цветы вокруг, как в ту ночь, когда Лилия стал Лианом. А они отдали бы, отдали
Покрывшись испариной от страха перед тем, что только что собиралась сделать, я отняла руки от земли, словно положила оружие.
— Да… Да, конечно же…
— Я наполню тебя, я смогу, — флерс решительно двинулся ко мне.
Я закрыла глаза. Какой богатый выбор: принять помощь и убить того, для кого ты весь мир, или умереть самой, имея лишь тень надежды, что те, кто всецело вручил себя тебе, выживут.
— Нет, Лиан, — отрезала я, и он замер в шаге, испуганно глядя на меня.
— Ты должен….
Вспышка света поглотила всё, выдернула куда-то вверх и бросила на ледяные камни.
Глава 23
Боль. Свет. Чужой! Нестерпимо чужой свет. Сжигающий дотла.
Я корчилась в муках, не понимая, почему умираю от света, если мы сражались с Тьмой.
Вдруг нас заслонила тень. Я поняла, что рядом со мной кто-то есть, и ему так же плохо. Несмотря на резь в глазах, я всё же смогла разлепить их и сквозь слезы рассмотреть, что рядом со мной Шон и Седрик.
«Брат мой!»
«Свет мой», — с облегчением выдохнул Шон.
«Пати, — простонал Седрик, — этот ангел, чего он остановился? Решил позабавиться?»
«Ангел?» — удивилась я.
Шон картинками сообщил мне о событиях, происшедших, пока я ушла в себя.
До Роджа и пастора всё же добрались, и, умирая, кто-то из них призвал ангела. Чудовищное, сотканное из чуждой силы существо возникло из ниоткуда и погрузило всех в смертельный свет. А тень?..
Это Сплетающий нити встал между ним и нами.
«Он защитит нас? Спасет?» — с надеждой вырвалось у Седрика.
«Сомневаюсь», — мы с Шоном подумали одновременно.
Словно услышав наши мысли, Сплетающий склонил голову и подался в сторону, открывая нас смертоносному свету.
«Флерсы, Вик, Митх», — вихрем пронеслось в моей голове, пока Страж двигался, и волна света катилась к нам.
«Пати! Эльвиси! Отец!», — вторил Шон, пытаясь накрыть меня собой.
«Мои псы…», — донеслось от Седрика.
И… Волна застыла перед нами. Мгновение мы смотрели на неё, и вдруг она пошла вспять.
Голос… Всё понимающая и всё прощающая любовь…
Я думала, что я белая, что я хорошая, но я всего лишь маленькая слабая эгоистка, защищающая тех, кто стал частью меня. Я понятия не имею о любви и свете. Но Голос не стыдил, голос прощал, понимая, что иной мне не стать.
Казалось, ещё мгновение — и моё сердце разорвётся, не выдержав этого Голоса и того, что он нёс, но… отзвучало последнее слово, и стало пусто. Совсем.
Ни света. Ни тьмы. Ни сил.
Лишь всхлипы… Кто плачет? Я?