Разбитые иллюзии
Шрифт:
Она смотрела на меня широко распахнутыми от страха глазами, она боялась за меня…
Потом… Тени сделали свое дело. Я тонул в боли и ещё не понял, что произошло и как мне с этим жить, когда появилась она.
— Потерпи, я всё сниму. Ты только потерпи.
— Нет! Нельзя! — взвился я в ужасе. — Они расторгнут сделку!
— Нет, Шон, не расторгнут, —
— Нет-нет-нет! Свет мой, нельзя… Не давай мне надежды… — я плакал от бессилия, мне надо вырваться, не дать ей рисковать всем, спасая меня. Но не было сил. Я малодушный трус.
— Верь мне. Просто верь мне. Ты веришь, что я сильнее тебя? — настаивала она.
— Да.
— Что в чём-то умнее?
— Да.
— Доверься, и я сниму это. Будет больно, но ты потерпи.
Я замолчал, без единой мысли наблюдая, как она постепенно освобождает меня от орудия пытки.
— Твои руки не заживут до следующего новолуния, — вдруг произнес Страж.
— Думаешь, меня это напугает? — насмешливо спросила она.
«Пати! Пати! Пати!»
Я вижу ту же женщину, безвольно обвисшую на руках… Шона… Рядом с ним… Флерсы. Лиан и Пижма…
«Пати!»
Это я. Пати — это я. Я таю… вместе с Виком…
«Вернись!!! Вернись к нам!»
Не могу. Не могу бросить Вика, но…
Вдруг с кристальной ясностью пришло понимание и решение.
«Вернись!!!»
Я открыла глаза, и из них тут же хлынули слезы
«Простите меня», — я хотела это сказать вслух, но получилось лишь мысленно.
— Пати? Ты с нами? Ты остаешься?
— Да… Простите меня, — теперь я смогла это прошептать. Руки Шона ослабели, и я опустилась обратно в кресло, сам он осел и, уткнувшись лицом мне в колени, разрыдался от облегчения, выпуская со слезами пережитый страх. Мои драгоценные мальчики обняли меня, еле шевеля крыльями, они опустошились до дна, спасая меня.
— Простите меня, — снова произнесла я. — Я больше так не буду.
Шон поднял мокрое лицо, в его глазах до сих пор стояла боль.
— Да уж. Не умирай больше, Пати. Мы этого не переживём.
Я кивнула.
— Шон, у нас есть одно дело до рассвета.
— Какое? — насторожился он.
— Не бойся, я не буду делать глупостей и рисковать собой.
Заведя домой флерсов, мы поехали в Бруклин.
Голова была ясная, на сердце было спокойно. Я попытаюсь. Не получится — смирюсь. Но сначала — я буду бороться до конца.
— Пати, что ты задумала? — в голосе Шона слышались мольба
— Не бойся, Шон, — я нежно коснулась его щеки, и он прильнул к ладошке. — Я не буду делать глупостей, обещаю. Я просто поговорю со Стражем.
Его передёрнуло.
— О чём поговоришь?
— О его долге.
— Ты не сможешь отобрать Вика у него! — в отчаянии крикнул Шон, стукнув ладонью по рулю.
— Я знаю. Знаю, — успокаивала я его. — Я же пообещала не делать глупостей.
— Ты хотела умереть с ним, — это прозвучало как обвинение.
— Ну… Понимаешь, я виновата во всём. Я не думала, что… что…. Я связала себя с ним, не специально, не осознанно. Связала намертво. А его последняя мысль была обращена ко мне… Последнее «прости»… Этого следовало ожидать… Он не мог подумать ни о чём другом. Виновата в случившемся лишь моя глупость. Я была не готова… и утонула, потеряла себя. А ты вернул. Спасибо, что спас меня, брат мой.
Он отнял руку от руля и сжал мою ладонь. Просто жест, обычный человеческий жест.
— И всё же мы едем к Стражу… — горько прошептал он
— Да. И утром уедем от него. Верь мне.
Он кивнул, соглашаясь.
Дверь в квартиру Отшельника, как обычно, была не заперта, я толкнула её, и меня ожидал неприятный сюрприз: неизвестная мертвячка из отказавшихся. Она стояла и смотрела на меня со смесью страха и враждебности. Шон за моей спиной тут же подобрался. Я знала: в руке у него появился посеребрённый нож — одно неверное движение вампирицы, и он вскроет ей горло. Это знание успокаивало, позволяло сохранить достоинство. Проигнорировав её, я прошла в комнату. Мои ожидания оправдались, я увидела там и Вика, и Стража. Вик уже был с крыльями. Но он помнил меня, это главное.
Я посмотрела в глаза Стражу, в мыслях обвиняя его. Я не сошла с ума и по-прежнему чувствовала эту реальность, ведь в этом городе многое в моих руках — я держу нити. И время Вика ещё не настало. У нас было время. А Страж заключил сделку с кем-то ещё: кто-то пожелал скорой смерти Вика. Странно, безумно, но это так. А значит, Страж сам нарушил Равновесие, поторопив события и вынудив его умереть, ведь Вик не мог поступить иначе, не мог дать умереть ребенку под колесами машины.
— Это не я, — произнес он.
— Мне всё равно. Я пришла забрать своё.
— Твоего тут нет ничего.
— Ошибаешься. У меня отняли время. Моё и Вика, наше общее время. Я пришла за ним.
— Ты… — Страж замер, не договорив, сквозь смертельную усталость на мгновение промелькнуло удивление. — Я тебя слушаю.
— Ты должен мне услугу. Я предлагаю вернуть тебе долг за возможность забрать то, что мне принадлежит.
— Что ж, возьми, если сможешь. Но если у тебя получится, — он ухитрился своим безэмоциональным голосом передать крайнюю степень сомнения, — то платой будет то, что ты каждую ночь на три удара сердца будешь забывать о том, что тебе удалось.