Разбитые осколки

Мур Порша

– Вы все сделали это соревнованием – нет, битвой за то, чтобы она полюбила одного из вас! – подчеркивает она. – Она сломана. Сердце девушки так хрупко. Ты... Коллин... Кэл... Вы не были нежны с ее сердцем. Не знаю, как все это работает, – она слегка пожимает плечами, вытирает слезы с глаз и подходит к моей кровати. – Неважно, какие действия тебе нужно будет предпринять, чтобы выздороветь или поправиться – ты должен это сделать. Я всегда буду любить тебя, независимо от того, что ты делаешь. Это своего рода требование, как матери, – она улыбается искренней, теплой

улыбкой, которая заставляла меня чувствовать себя лучше, когда я был ребенком. – Но как жены: у тебя есть выбор, и Лорен всегда выбирала тебя. Но она больше не одинока – у нее есть дочь – твоя прекрасная маленькая девочка, и если дело дойдет до того, что ей придется сделать выбор между вами двумя... Ты не выиграешь, – она целует меня в лоб и крепко обнимает. – Твой отец и Эйдан ждут тебя снаружи... Не хочешь поговорить с ними?

Отец? Что он вообще здесь делает?

– Я поговорю с Эйданом.

Мама кивает, и через несколько мгновений после того, как она выскальзывает в дверь, входит Эйдан со спрятанными в карманы руками и синяком под глазом.

– Что с тобой случилось? – спрашиваю я, видя, как распухло его лицо. Он выглядит так же, как я себя чувствую.

– Это сделал ты! – серьезно говорит он, садясь и вытягивая ноги.

– Конечно же, – вздохнул я.

– Я надеялся, что когда ты проснешься, будешь другим парнем, так чтобы я смог вырубить его и вернуть тебя, – говорит он... и надеюсь, шутит.

– Скажи мне, было плохо? – спрашиваю, зная, что Эйдан не будет приукрашивать.

Он присвистнул и покачал головой, прежде чем вытащить телефон.

– Тебе лучше это увидеть, – нерешительно говорит он, и через несколько секунд я слышу свой голос, и Эйдан поворачивает телефон ко мне.

– Какого черта? – спрашиваю я, наблюдая, как происходит вся эта катастрофа.

– Ты был под чем-то, ты или кто бы ни был, – я смотрю на количество просмотров видео. Больше тридцати тысяч, и было опубликовано всего семь часов назад.

Когда вижу, как я толкаю Лорен на пол, мое сердце разрывается пополам. Должно быть, я выгляжу так, будто меня сейчас вырвет, потому что Эйдан хватает мусорную корзину и протягивает ее мне. Я сердито отбрасываю его в сторону. Мне хочется биться головой о металлические перила. Я даже смотреть больше не могу. Ничто из того, что я сделал, не может быть хуже этого.

– Выключи его, – бормочу я.

– Погоди, ты не хочешь посмотреть ту часть, где я пришел на помощь, думая, что какой-то мудак разрушил церемонию открытия Лорен, и этот мудак оказался тобой? – шутливо спрашивает он.

Я тупо смотрю на него.

– Может быть, позже.

Эйдан засовывает телефон обратно в карман.

– Я не знаю, что делать. То, как моя мама смотрела на меня, я боюсь увидеть, как Лорен будет смотреть на меня. Что, если я потерял ее? Я никогда себе этого не прощу, – я закрываю лицо руками.

– Ты понимаешь иронию этого заявления? – Эйдан хихикает.

Я причинил ей боль. Не только в переносном, но и в прямом смысле. Я ее ударил. Смутил ее, и из-за чего? Я не знаю, что заставило Коллина принять

наркотики, или как до этого дошло, но уверен, что это как-то связано с нашим желанием контролировать ситуацию, думать о себе, а не о своей жене или дочери. Мы были так эгоистичны, думая о своих нуждах, о том, кого она любит больше и кто победит, что мы не переставали думать, что можем потерять ее. Мне противно – даже не хочу смотреть на себя.

– Мне нужно поговорить с папой.

Брови Эйдана удивленно взлетают вверх.

– Ты уверен? Ты же не собираешься ударить его, правда? Потому что я был бы более чем счастлив сделать это для тебя.

– Нет, я не собираюсь его бить. И если ты не хочешь, чтобы на тебя надели наручники и не уложили по соседству со мной, то, наверное, тебе тоже не стоит, – говорю ему. Он издает смешок и направляется к двери. – Эй, Эйдан, спасибо, что боролся за меня, – он ухмыляется и отмахивается от меня.

– Я бился и по худшим причинам.

Мой отец входит в дверь, быстрее, чем я ожидал. Жутко смотреть на него. Я представлял себе, что он будет выглядеть иначе, более зловеще, как злодей из мультфильма, но ничего такого нет. Он похож на моего отца, за исключением того, что его лицо показывает беспокойство, волнение и опасение. Несмотря на то, что мужчина влетел в комнату, он нерешительно смотрит на стул, почти боясь сесть в него. Что я могу изменить свое мнение о его присутствии здесь, если он это сделает. Может быть, я так и сделаю.

– Ты можешь присесть, – я жестом указываю на сиденье.

Он внимательно смотрит на меня, прежде чем сесть.

– Я не знал, захочешь ли ты меня видеть, – говорит он, прочищая горло.

– Не знаю, смогу ли я, – признаюсь я, и он опускает голову. – Но чувствую, что должен это сделать, – я испустил длинный вздох.

Мы смотрим друг на друга, его лицо полно вины, печали, разочарования, сожаления и стыда. Теперь я узнаю его гораздо легче, потому что являюсь какой-то версией его.

– Я знаю, что мои слова сейчас ничего не значат, и что у тебя есть гораздо больше проблем, но знай, что нет дня, когда я не сожалел бы о том, что мой поступок сделал с нами. Я скучаю по тебе и молюсь Богу, чтобы все стало лучше. Хочу, чтобы ты узнал свою младшую сестру, даже если ты никогда больше не заговоришь со мной. Твоя мама влюбилась в нее и, я надеюсь, ты тоже сможешь…

У меня отвисает челюсть.

– Что? – растерянно спрашиваю я его. Он немного колеблется. – Что мама? Как... О чем ты вообще говоришь? – мой голос становится резче по мере продолжения фразы.

Отец с трудом сглатывает.

– Лиза, – я съеживаюсь, как только он произносит ее имя. – Она высадила твою сестру и уехала из города. Уилла живет с нами последние два месяца, – бормочет он.

Я смеюсь и закрываю лицо руками. Не могу в это поверить.

– Послушай, я даже не могу начать разбираться с этим прямо сейчас, – я щиплю себя за переносицу. – Мне не нужны твои извинения или объяснения. Мне просто нужно, чтобы ты был моим отцом – таким, каким был до того, как все это случилось.