Разбитые в дребезги никогда не смеются
Шрифт:
Но единственный ответ, к которому я приходил каждый раз –смерть. Сколько раз не пытался убедить свой разум, что все однажды наладится, ответ никогда не менялся. Он звучал слишком громко, эгоистично и пафосно для такого слабого человека как я… Но если подумать – когда нет сознания, чувств, самого человека, то соответственно не будет и боли. Она не сможет разрушить то, что уже мертво. Разве это не выход? Думая о конце, в мое сознание незаметно закрадываются и пускают корни только два чувства: облегчение и страх. Нужно сделать лишь последний «рывок», и ты станешь человеком, который больше никогда не ощутит муки разрывающегося сердца и души, навсегда свободным от боли и разочарования. Никаких проблем. Никакой боли. Чем больше ты думаешь о смерти,
Почему каждый на этой чертовой Земле должен однажды столкнуться с невыносимой утратой и расставанием с важным для него человеком? Все мы страдаем из-за людей, кто внезапно врывается в нашу жизнь и так же резко из нее исчезает. Они втираются в доверие, дарят тебе повод для жизни и уходят, разбивая сердце… Кто давал им право портить чужие жизни? Разве это вообще гуманно?
Я вышел из паба и получил пощечину от ветра. Холодный поток завладел каплями воды на лице, сдувая их прочь. Он ворвался в легкие и вытеснил запах хлорки и алкоголя, которым воняло в баре. Впервые за долгое время я почувствовал, как же приятно наполнять легкие кислородом во время короткого отступления эмоциональной боли. Голова закинулась назад, и на глаза попалась слабо мерцающая звезда на темно-синем небе. Она встречала меня каждый раз, когда я выползал из бара в одиночку или в незнакомой компании, наблюдая за натянутой улыбкой и желанием сбежать от реальности. Именно эта звезда стала свидетелем нашей первой совместной вылазкой с Б., когда он косвенно намекнул, что я ему так же не безразличен, как он мне.
Я нехотя оторвал взгляд от неба и, с наполненным воспоминаниями мозгом, повернулся к Томми. Он уже прятал связку ключей в карман своего красного бомбера и пристально смотрел на меня. Должен сказать, что выглядел он весьма странно: прикид подходил больше подростку, у которого бурлили страсть и непреодолимое желание, чем двадцативосьмилетнему парню, закончившему медицинский университет, но продолживший вести семейный бизнес, вместо блестящей карьеры врача. Мы встретились взглядами, и я резко отдернул свой, уставившись обратно в небо, где к своему удивлению, что к той одинокой звезде присоединилась еще одна, довольно отчетливая и яркая звезда.
– Сегодня на небосводе две звезды.
Слова прозвучали очень тихо, и я не был до конца уверен, что Томми их услышал. Однако, я заметил краем глаза, как он поднял глаза и начал искать рывками звездную пару. Пока его внимание было приковано к небосводу, я сделал шаг вперед и, ускорив темп, направился к концу улицы, которую освещал тусклый старый фонарь частного дома.
– Эш! Куда ты собрался? – Его голос разрушил тишину в воздухе, но я не остановился. Просто продолжал идти, не оборачиваясь.
– Не задавай глупых вопросов, Том! Я свободный человек! Могу идти куда захочу и не давать никому подробных отчетов о своих передвижениях!
Я удивился своему ответу. Что со мной случилось такого, что после пяти стаканов пива, я смог выпалить такое?! Пускай, четвертый десяток подкрадывался к моей спине, но еще ни разу в жизни изо рта не вырывалось подобное. Странно, что мои ноги все еще слушались меня, хотя и несли тело в неизвестном направлении, но все же – они хорошо справлялись со своей задачей. Ох, Томми! Почему ты задаешь глупые вопросы вместо того, чтобы просто отправиться домой? С чего бы тебе волноваться или нервничать? Если бы такое произошло в моем баре, то я бы испытывал злость, а не желание узнать о внутреннем состоянии человека. У каждого из нас слишком много собственных проблем, чтобы обращать внимание на чужое горе, но ты… Либо ты слишком правильный и сердобольный человек, либо с тобой что-то определенно не так. Это поражает
Волосы начали вальсировать в порывах ветра, падая на глаза и закрывая вид темной улицы. Держу пари, что со стороны они напоминали рыжую пружинку, которую некто прижал и резко отпустил. Из-за них, мне пришлось довериться ногам и идти вслепую, молясь, чтобы не упасть на мокрый от недавнего дождя асфальт. До ушей доносились звуки проезжающих мимо машин, разговаривающих людей вокруг. В такие моменты в моей груди всегда бурлило чувство ненависти и злости к обстоятельствам, мешающим просто идти и знать направление, ощущать чувство безопасности. Окружающие все время наводили на меня чувство страха и безысходности. Еще… Они почти всегда смеялись. Что может быть веселого и забавного в таком скучном мире? Сколько бы тренера личностного роста не твердили о легкости «приручения» своих чувств и эмоций, они никогда не сказали бы вам о том, что сам мозг терпеть не может неопределенность. Мозг приручить невозможно, поэтому коучи продолжают заливать беспонтовую чушь в наши уши, получая при этом очень много денег.
В один момент я услышал позади громкий, нагло врывающийся в сознание, словно сигнал тревоги и бедствия, автомобильный гудок, а через секунду разбился мой когда-то самый крепкий пузырек невыносимой боли. Он начал обволакивать своей тягучей жидкостью каждую мышцу тела, превращая существование в ад наяву.
Last dance with a devil
Веки разомкнулись с огромным трудом. Я обнаружил перед собой спящего на диване Томми, скрюченное тело которого наглядно демонстрировало всю некомфортабельность этого спального места. Вероятно, спина будет болеть несколько дней, а может и больше. Его рука пряталась под лицом, представляя миру немного пухлые и розовые щеки. В таком положении Томми напоминал ребенка, так и не дождавшегося пробуждения и уснувшего в палате рядом с койкой тяжелобольного родителя.
Мое тело занимало просторную двуспальную кровать с удобным и, скорее всего ортопедическим матрасом и подушками. Аромат персика, исходивший от белого, идеально чистого постельного белья одурманивал сознание, маня его за собой в страну наслаждения и радости. Правда, жаль, что это продлилось недолго – при первой же попытке пошевелиться, мое тело сковало невыносимой болью. Пальцы медленно сжали одеяло и аккуратно потянули его в сторону. В момент, к боли, мешающей жить присоединились страх и общее непонимание причины, почему мое тело перебинтовано, а из-под повязки ужасающе выползают ало-синие кровоподтеки.
На месте медицинского пластыря теперь красовался новый бинт, замотанный, по всей вероятности, Томми, а кровоподтеки, ползли от грудной клетки к коленям. На внутренней стенке сознания память сразу же начала транслировать короткие отрывки из вчерашнего вечера. Звездная пара, короткий разговор с Томми возле бара, спутанные волосы на лице, оглушительный гудок и разливающаяся по всему телу парализующая боль. Моя память не была способна на что-то большее, поэтому оставался лишь один вариант – узнать все подробности у хозяина квартиры, чью кровать нагло заняло мое тощее тело.
– Как ты себя чувствуешь? – Я резко повернул голову в сторону. Томми зевнул и поднялся с дивана.
– Что… Что, черт возьми, произошло?! – Вместе с этим вопросом из глотки невольно вырвался жалобный стон.
– Жить будешь, не вопи. – Он протянул мне руку. – Поднимайся, посмотрим на общее состояние.
– Ты у нас теперь травматолог? – Спросил я, аккуратно поднимаясь с кровати. – Ты же знаешь, что я медицинский заканчивал?
– Если бы ты меньше трещал о себе, – Рука Томми пришла мне на помощь. – когда напиваешься и внимательнее бы слушал других, то таких вопросов у тебя не возникало бы. – Он посмотрел укоризненным взглядом, а его слова смогли воспламенить внутри давно забытое чувство стыда. – Я тоже заканчивал медицинский. И, кстати, не так давно выпустился!