Разбитый шар
Шрифт:
— Как подумаю, что он там… — сказала она.
— Знаю. Но вот она уже целый год встречается с Бобом Посином, и я каждую ночь ложусь спать с мыслью об этом.
— Так вот чем все заканчивается?
— Не всегда.
Она зажгла горелки и поставила стейк в печь.
— Рейчел, если я поеду и застукаю его у нее, это ничего не решит, — сказал он. — Ты сама видела вчера ночью. Ты первой это поняла.
— Я хочу пойти в кино. Если вы со мной не пойдете, я одна пойду. Или сначала зайду в «Старую перечницу», найду знакомого парня — или даже незнакомого —
— Что, правда, пойдешь одна? — Он и так знал — пойдет.
— Давайте посмотрим тот фильм про кита. У нас в копилке куча мелочи набралась. Как он называется?
— «Моби Дик».
— Это по книжке. Я читала, мы ее по литературе проходили. Мы много старых книг читали. Говорят, хороший фильм, да?
— Да, — сказал он.
— А потом можно было бы еще куда-нибудь сходить.
Она поставила воду для овощей.
— Я хочу, чтобы вы остались со мной, — сказала она. — В январе у меня родится малыш, и мне нужна какая-то опора. Это вы ее сюда привели, так что вы тут не посторонний, сами понимаете. Я столько об этом думала, и я не шучу. Если он уйдет, позаботиться обо мне должны вы. Понимаете, о чем я? Но неважно, вы должны. Я очень вас уважаю. А что тут такого? Ничего другого мне не остается. Что бы вы сделали на моем месте?
— Не знаю.
— По-моему, очень дельно будет. Вы же сказали, что хотите помочь мне, когда первый раз к нам пришли.
— Я говорил о вас обоих.
— Хорошо. — Она говорила взвешенно, размеренно. — Арту вы помогли. Теперь можете мне помочь. Вы дали ему то, что он хотел. Теперь позаботьтесь о том, чтобы меня обеспечить, чтоб было жилье, работа. Что, неправильно говорю?
— Да нет, только жестоко.
— Вы сами в это влезли.
Он невольно восхищался ей. В самообладании ей было не отказать. Она нашла лучшее из возможных решений. Она не сдалась, не впала в жалость к себе или слезливость. Пришла к решению сама, без подсказок.
— Я подумаю, — сказал он.
Она продолжала готовить ужин.
14
Парадная дверь оказалась запертой. Он знал — в больших многоквартирных домах всегда так делают. Но еще он знал, что должен быть черный ход, через который женщины выносят развешивать белье. Обойдя дом с тыла, он увидел веревки и встроенные гаражи. Хлипкая деревянная лестница вела к двери, которая, как он и ожидал, была не заперта — какая-то домохозяйка подперла ее свернутым в трубку журналом «Лайф».
Он проник в здание, дошел по покрытым дорожками коридорам до двери Пэт и без колебаний постучался.
— Кто там? — отозвалась она из глубины квартиры. — Одну минуту.
— Это Арт, — сказал он.
Дверь распахнулась.
— Что такое? — спросила она.
На ней был плотный вельветовый халат — она только что вышла из ванной. Волосы ее были убраны в тюрбан, лицо раскраснелось. Затянув пояс халата, она сказала:
— Я тебя не ждала. Думала, ты позвонишь.
Пока она колебалась,
— Я звонил, — сказал он. — Ты не отвечала.
— Как там Рейчел?
Ей стало страшно, и она попятилась от него.
— Ушла куда-то, — ответил он.
— Мне нужно под душ. Я не закончила, извини.
И она поспешила в ванную.
Слушая шум воды, он пытался понять, была ли она дома, когда он звонил по телефону. Было без четверти шесть.
— До которого часа ты работаешь? — крикнул он.
— До половины шестого.
Значит, скорее всего, ее еще не было, решил он.
— Ты ужинала? — спросил он, стоя у двери ванной.
— Нет, я не хочу есть. Мне сегодня нехорошо. Хочу пораньше лечь спать.
В ожидании он стал бродить по квартире. Вчера ночью он ее совсем не рассмотрел — они сразу легли, и Патриция даже не включала свет в гостиной. Его заинтересовали гравюры на стенах. И мобиль в углу. Он потрогал его, посмотрел, из чего сделано и как. Понял, что это ручная работа. Из разрезанных кофейных жестянок и яичной скорлупы, со вкусом раскрашено и покрыто лаком — без сомнения, собственноручно ею. Мебель была низкая, светлая — такая ему нравилась. Он испытал на удобство изящные стулья. Арт чувствовал себя не в своей тарелке, но не терял уверенности в себе. В этой квартире он одержал победу — ему нечего и некого тут бояться. Он был возбужден и даже взвинчен, но страха в нем не было.
Когда она вышла из ванной, он предложил:
— Давай поужинаем в Чайнатауне.
Там были дешевые рестораны и вкусная еда.
— Ты бы чаю попила.
Он был уверен, что она захочет есть.
— У меня голова болит, — сказала Патриция. — Пожалуйста, Арт, давай не сегодня. Хорошо? Я хочу просто лечь спать.
Она ушла в спальню и прикрыла дверь. Он услышал, как шуршит ткань. Там, в темноте — шторы были опущены — она одевалась.
— Я хочу сходить с тобой куда-нибудь, — сказал он.
— Нет, — сказала она. — Пожалел бы меня. Я весь день работала.
— Тебе понравится, — сказал он. — С-с-слушай, а давай я тебя с ребятами познакомлю.
Он подумал про чердак.
Пэт вышла в трико и свитере. Голова так и оставалась в тюрбане. Вид у нее был сердитый, раздосадованный.
— Арт, оставь меня сегодня в покое. Прошу тебя. Будь другом.
Он обнял ее за талию. Это было совсем нетрудно — она была такая маленькая и легкая. Поцеловав ее в сжатые непослушные губы, он сказал:
— Ну, давай. Пошли.
— Я не хочу никуда идти.
— Хочешь дома посидеть? — спросил он, не выпуская ее.
В ее глазах мелькнул ужас. Она бросила на него взгляд, тело ее оцепенело. Если он сейчас отпустит ее, она разговорами и разными ухищрениями сможет заставить его отстать и, в конце концов, выкурит из квартиры. Она уже почти готова была улизнуть. Но пока он держал ее, ей было страшно. Он был слишком близко, и она не могла ничего предпринять.
— Если ты собрался сводить меня куда-нибудь, — процедила Пэт, — тебе нужно одеться как следует.