Разбивая иллюзии
Шрифт:
***
На аэродроме было непривычно пусто. Овчаренко уже давно отпустил механика. Сам вывел из ангара свой красный самолетик и завел безукоризненно работающий мотор. Широкие лопасти винта легко завертелись гоняя тяжелый знойный воздух. Ветер трепал светлые волосы. Вечерело. Багровые лучи закатного солнца отразись в серых ледяных глазах. Они пронзительно смотрели в черные маслянистые радужки Корявого. Два бывших друга замерли друг напротив друга. Молчаливое противостояние взглядов. Алексей знал, что его песенка спета. Знал и все тут. Наверное, не потому, что пренебрег звонком Корявого и просто сбросил
Нет. Его жизнь была предрешена уже тогда, когда Алексей взял перевезти первый пакет “товара”. Овчаренко знал прекрасно, что ходил все это время по лезвию ножа. Шаг влево, шаг вправо - и его ждет бездна. Если раньше он безумно этого боялся, то теперь даже ожидал конца. В конце концов, Карина оказалась его родной дочерью, судьба сыграла с ним злую шутку и выставила непомерный счет за прошлые ошибки. Овчаренко плотно сжал губы и посмотрел в пустые от “дури” глаза Корявого. В них не было ничего человеческого, лишь одна вязкая тьма.
Первым не выдержал бывший дружок. Он нервно дернулся в сторону и отвел глаза. В руках он судорожно сжимал пакет из плотной серой бумаги.
– Мы договаривались, что этот пакет - последний, - мрачно заявил Овчаренко, выразительно похлопывая по оттопыренному карману светлых бежевых брюк.
– Пахан велел перевезти и этот. Последний, - хрипло парировал Корявый, щуря наглые холодные глаза.
Алексей неприятно улыбнулся, яростно сжимая кулаки. В этот момент, он окончательно осознал, что вляпался по самое не могу.
– Вы ведь так не уйметесь? Да?
– прокричал мужчина, перекрывая низким голосом гудящий мотор его красного самолета.
– Это последний, - с нажимом проговорил Корявый и ухмыльнулся Алексею щербатой улыбкой, вкладывая в дрожащие руки пакет с “товаром”.
– Врешь, - устало заметил Овчаренко.
– Вы же от меня никогда в жизни не отстанете.
– Нет, на этот раз все по-честному, - заявил Корявый.
– Этот пакетик последний…
Между бывшими друзьями повисла многозначительная пауза. По спине Алексея пробежал неприятный холодок, кожа покрылась ледяным потом и легкая шведка неприятно прилипла между лопатками. Между слов, произнесенных сиплым спитым голосом Корявого, слышалась многозначительная угроза.
“Этот пакетик последний в твоей жизни”, - пронеслась в невероятно спокойной голове Овчаренко.
Алексей ощутил, как дрогнуло сердце. Пакет был обычным, но вместе с тем, более наполненным и плотным. Это показалось Овчаренко подозрительным. Длинные, как у пианиста, пальца придирчиво ощупали шуршащую упаковку. Под подушечками мягко проседал порошок “дури”. Алексей нахмурился, но виду не подал - насколько его насторожил этот странный пакет. Да, и глаза, черные омуты его бывшего друга, были невероятно настороженными, словно выжидали дальнейших действий.
– Тебе стоит поторопиться, - небрежно сказал Корявый и сделал шаг в сторону ожидающего джипа.
– После заката Чернявый будет ждать тебя ровно час, а потом ты знаешь…
Алексей знал. Отлично знал, что скрывается за этой паузой. Стиснув зубы, он утвердительно кивнул и бросил прощальный взгляд на закрытый ангар. В душе
Он резко кивнул замершему в двух шагах от него Корявому. Алексей спокойно развернулся, и деловито подошел к самолету. Голова была на редкость ясной и соображала быстро и четко. Когда очутился в кабине, захлопнул дверь с такой силой, что стекла жалобно зазвенели. Неприятное предчувствие судорожно сжало сердце. Неприятная ледяная рука в груди. Пакеты сунул под сидение, чтобы не мешались, надел шлем, пристегнул ремни и медленно вывел машину на старт. Упрямо сжав губы, он мысленно прокрутил свои последние действия после того, как нашел Карину в старом парке. Там, возле озера они частенько любили гулять, кормили уток. Но теперь это в прошлом. Они ошиблись, приняв родственное притяжение совершенно с иным чувством. Он-то любил, а Карина… Его девочка была так разочарована… Бедняжка… Он так перед ней виноват. Когда Алексей вернулся в свой офис за “товаром”, то успел написать письмо, так, на всякий случай, если он не сможет лично поговорить с Кариной, когда она остынет и будет готова слушать. Повторный звонок Корявого подтвердил опасения Овчаренко.
Дорога на аэродром пролетела как одна минута. Он даже приехал раньше, чем договаривался с Корявым. Мужчина даже отпустил механика пораньше и сам лично пересмотрел свои самолеты, любовно вытирая сухой тряпкой яркие фюзеляжи. Сердце сжималось от теснящейся в груди смеси страха и нетерпения. Он упорно гнал от себя неприятные мысли. Когда услышал фырканье мотора и на проселочную дорогу вырулил знакомый блестящий джип с тонированными окнами, Овчаренко даже вздохнул с облегчением и пошел в ангар - выводить самолет.
И вот теперь, набирая высоту над зеленым морем лесопосадки и бескрайними полями, Овчаренко засмотрелся на синее небо, словно вырезанное из глянцевой бумаги. В спину светили лучи вечернего солнца, заливая кипенно-белые облака багрянцем. Алексей на миг забыл зачем и куда он направляется. В сотый раз он был увлечен полетом, свободой. Словно сам стал беззаботной птахой, наслаждающейся полетом в бескрайнем небе. Мужчина открыл форточку и глотнул свежего ветра, наполняя грудь знакомым щекочущим чувством восторга. Он сделал круг, затем еще один, прислушиваясь к машине, становясь с ней одним целым.
Теперь аэродром был виден как на ладони. На сером асфальте замерла маленькая черная фигурка Корявого. Овчаренко был слишком высоко, чтобы понять, что в держит в руках его бывший друг. Что-то неприятное шевельнулось в груди Алексея. Инстинкт сработал быстрее мозга. Мужчина моментально развернул машину, положил на нужный курс и увеличил скорость. Своими маневрами он заставил усомниться Корявого и мог за это поплатиться. Аэродром плавно ушел вправо и скрылся из поля зрения. Овчаренко вздохнул с явным облегчением.