Разбивая сердца
Шрифт:
— Успокойся. Слезами здесь уже не поможешь. — сказала Ди и аккуратно погладила новенькую по кисти. — как тебя зовут?
— Так, девочки, вышли. — сказала вошедший в мою комнату Демин.
— Ага. Сам сваливай. — Ди встрепенулась. — ворвался. Кто тебя звал?
— У меня работа такая. — Саша скривился. — не заставляйте меня звать охрану, чтобы вас успокоить.
— Зови. Вон, Лола и второму челюсть на бок повернет. — Ди подмигнула мне.
— Девчат, это неприлично, как минимум. — Демин посмотрел на меня. — какой пример ты подаешь Микелле?
— Так, вот не пытайся на меня давать Микеллой, понял? Она доверяла тебе, как брату, а ты оказался уродом редкостным. Не строй из себя друга женщин. Ты такой же, как и все здесь. Поэтому, не думай, что своими слезными речами ты пробудишь
— Хочешь сказать, что к тебе здесь плохо относятся? — спросил меня Демин.
— Быть может, ты бы отдал свою дочь в такое заведение? Здесь же рай и роскошь, а не пристанище криминала и издевательств. Или это тебя здесь унижают за пол и за то, что ты родился с промежностью вместо члена? — скривилась я.
— Не преувеличивай. — Демин вынул блокнот и подошел к новенькой. — к тебе… — он посмотрел на меня. — относятся здесь иначе, чем к остальным. Закрой рот и не жалуйся.
— В таком случае, подставь свою дырку вместо меня и не жалуйся.
— Девочкам нужна революция. — повторила Ди слова Микеллы и вышла из моей комнаты.
Что творится с этим миром, если за простой секс люди готовы идти на криминал?
Глава 9
*Микелла
Девочка…юная девушка…молодая женщина…совсем еще малышка Микелла вальяжно, несколько фривольно, как-то совсем по-взрослому, как это делают здешние обывательницы, перекинула ногу на ногу. Военный в отставке улыбнулся ей своей белоснежной улыбкой, и девчонка заметила, что один его зуб покрыт желтой пленкой. Станислав снял со своих бедер полотенце, и сел на мягкую застеленную шелковой простыню кровать. Его темно-карие глаза буквально прожигали еврейскую красавицу. Девушка склонила голову на бок и улыбнулась. Нежно-розовые губы исказила приторная, не свойственная девочкам в ее возрасте азартная улыбка, какая была главным козырем в рукаве только самой хитрой женщины, но трудно представить, чтобы такая юная малышка умела лукавить. Военный подозвал девчонку жестом к себе, и юная блудница облизнулась. Микелла медленно, словно дразня этого возбужденного мужчину, скинула со своего пышного тела шелковый, малахитовый халат оголяя зрелую фигурку. Плавные изгибы талии, что переходили в пышные бедра сводили с ума мужчин своей женственностью, своей природной сексуальностью, как и ее бархатная кожа. Микелла села на его колени, и скользнула маслинными бедрами по его грубой коже. Комнату заполнили запаха акации и терпкой ванили. От нежной кожи девочки дуновениями доносились нотки миндаля, и Стас сразу учуял своими острыми чувствами этот мимолетный запах хрупкой шейки субтильной душою, но не телом, девочки. Вдыхая его полной грудью, он уткнулся острым носом между ее налитых, полных грудей сжимая ладонями пышные бедра зрелой телом нимфетки.
— Мики…(сокращенное Стасом от Микелла) — прошептал своим хриплым голосом мужчина не поднимая головы, и плотнее прижимаясь лицом к нежной коже женской упругой груди. — ты просто невероятная женщина. Как ты можешь оставаться здесь? Как ты можешь оставаться здесь столько времени? Это явно не твоё место, милая. Королева в этом мраке…как же так?
— Но что я могу сделать? — отвела в сторону свой стыдливый взгляд Микелла. — это место…оно держит меня, и не выпускает. Знаешь, в какой-то степени — это место стало мне новым домом. Ты знаешь, но я многое узнала… — девушка обвила колючее мужское лицо своими нежными ладонями, и посмотрела Стасу в глаза. — оказывается, меня никто не ищет за стенами борделя, и родители даже не подняли участок на уши, хотя говорили, что любят. За стенами борделя есть жизнь, но только… — вздох.
— Что только? — Стас прижался лбом к женскому лбу. — малышка, что только?
— Только жить этой жизнью я не умею. — прошептала Микелла.
— Нужно же что-то решать. Разве это выход оставаться в таком положении? Малыш, если я могу помочь… — его губы коснулись нежной женской щеки. — просто скажи мне, как я могу это сделать?
— А как ты можешь помочь? — вздох. — мне помочь может только Бог, а ты расслабься, и дай мне сделать тебе приятно.
— Нет!!! — Стас резко спихнул со своих колен Микеллу и начал быстро одеваться. — нет.
— Уже уходишь? — улыбнулась малышка Мики собирая высокий хвост. — дома ждет верная жена и четверо деток?
— Ты же сама любишь говорить про революцию, и так опускаешь руки. Это неправильно. — продолжал бубнить себе под нос Стас нервно расхаживая по спальне из стороны в сторону. — это совершенно неправильно. Подожди, — он резко обернулся на самодовольно улыбающуюся Микеллу, что накидывая свой шелковый халат и туго запоясалась. — Мики?
— Да, Стас? — улыбка сфинкса не сходила с ее, как казалось Стасу, детского, но только не сейчас лица. — обидно, когда твои тайны знает такая, как я, правда?
— Такая как ты? — Стас сел в кресло и обмяк от удивления. — что ты, мать твою, имеешь в виду?
— Шлюшка, что ласкала твои потроха знает твою подноготную, как не знает верная женушка, что нарожала тебе отпрысков, хотя ты такой козел. — Микелла достала из комода первые в своей жизни кружевные, нежно-розовые трусики-шортики и натянула их на ягодички плотно скрывая промежность. — а вообще, что ты мне там говорил? — Микелла выкрутила темно-красную помаду и мягко нанесла на свои аккуратные губы. — я люблю говорить про революцию? Да. Люблю. Только что ты мне предлагаешь? Поубивать здесь всех к чертовой матери? — Микелла надела запах терпкой ванили на свою шейку. — да, Стас, так решались вопросы на твоей войне?
— А даже если и так, — мужчина крепко сжал ее плечи и склонившись к виску, нежно поцеловал его. — то ты смогла бы?
— Да. — глядя в свои глаза через зеркальную призму уверенно произнесла девушка.
— Серьёзно? — военный на секунду замер. — или ты уже…
— Или я уже… — прошептала Микелла покидая без разрешения спальню.
Микелла чувствовала себя настоящей львицей, чью свободу и волю стесняет эта временная клетка. Это давило на не с невероятной силой, но только девочка, что сумела зажечь в себе священный огонь не хотела отступать и научилась отвечать энергетическим ударом на любое моральное вмешательство. Она прекрасно понимала, что единственное правило в этой игре выживания — взять в свои руки и огонь, и воду. Стать сильнее любого бандита, стать хитрее любого полоза, что проникает острым жалом под твою скромную юбку в надежде найти приют и утешение между твоих бархатных ног. Только ты должна зажечь пламя возмездия. Только ты должна гореть. Говорить про революцию можно только в том случае, если с тобой готовы вершить правосудия меньшинств. Пламя и вода скрепят союз нуждающихся в помощи. Это играет сердце. Это мелодия разбитого сердца, что желает умыться кровью своих обидчиков. Старожилы говорят, что ничем смертельным, в конце концов, они здесь не занимаются, если продержаться долгое время, то можно скорешиться с парочкой властных шишек.
Микелла блуждала по лестничному коридору, и размышляла о вечном, как друг из двери соседней комнаты выглянула Ди. Она жестом показала ей «тихо», и позвала к себе. Мики оступалась назад. Побитый, истекающий кровью вышибала, что любил измываться над проститутками, что лишил многих девочек юности сидел сейчас беспомощный, связанный на стуле, и не мог говорить. Язык отсутствовал, и все, что оставалось ему — мычать, и вымаливать своим мычание прощения у этих женщин. Крепко связанные руке за спинкой стула и резкое зажмуривание от удушающего, пущенного ему в лицо клубка дыма от сигарет Ди.
— Один готов. — произнесла она. — среди вышибал двенадцать мудаков еще получат свою кару.
— А среди сутенеров? — спросил робкий голосок новенькой женщины, что была привезена сюда несколькими днями ранее, но только никогда не говорившая до этой секунды с остальными-девочки, кто-нибудь знает, сколько еще среди этих ублюдков?
— Четверо. — уверенно ответила Микелла.
— Девочки, — Лидия развела растерянно руками. — а где мы их будем прятать? Ведь их однажды начнут искать.
— Ты думаешь, что их кто-то спохватиться? — улыбнулась Ди выдыхая очередной клубок дыма в лицо вышибалы. — не так страшны сутенеры, как бл*ть, эти ублюдки вышибалы, да мой хороший? — девушка перекинула ноги на ногу прислонившись головой о мужское плечо. — вот эти отморозки здесь составляют основную власть.