Разборка по-кремлевски
Шрифт:
Бондарев, добравшись до самого верха, ухватился за рог громоотвода и глянул на индикатор мобильника. Брюнетка была права, роуминг появился — целых три черточки. Палец вдавливал клавиши федерального номера Белкиной. Аппарат отзывался на прикосновения чувственным электронным писком. В наушнике затрещало, раздались длинные гудки.
Долго не отвечали, наконец, на том конце невидимой линии прозвучал тихий и отстраненный голос телеведущей.
— Да?
— Тома?
— Клим, ты где?
— Я-то там, где и должен быть. А ты куда пропала?
— Понимаешь, так получилось…
По голосу чувствовалась — Белкина не знает, что говорить. А это, в общем-то, было не характерно для разбитной свободолюбивой журналистки.
— Когда вылетаете?
— Вылетаем? — растерянно переспросила Тамара, а затем торопливо добавила, будто ее кто ущипнул. — Извини, не могу говорить, у меня съемки…
— Ты мужика снимаешь или тебя кто-то уже снял? — засмеялся Бондарев.
— Извини, потом поговорим, — и Тамара отключила телефон, вместо того, чтобы сказать свое обычное в таких случаях: «Урод конченый».
Тем временем стало видно, как из-за леска на проселок вырулила представительная колонна машин: два угловатых «гелендвагена», черная «Волга» и три тентованных военных грузовика. В тонированных стеклах легковых машин грозно поблескивало заходящее солнце. Клим еще не мог рассмотреть номеров, но готов был поклясться, что при ближайшем рассмотрении на них непременно проявятся «три Ольги» — «ООО» — неизменный атрибут начальственного лубянского транспорта. А о том, что грузовики едут пустыми, и речи идти не могло. Впрочем, ничего другого Бондарев и не ожидал увидеть. Все происходило так, как должно было произойти, — неплановая остановка президентского поезда требовала дополнительной охраны.
Клим неторопливо спустился с трубы котельной, протер испачканный сажей телефон носовым платком и вручил брюнетке со словами.
— Вы помогли президенту.
Та приняла его так, словно трубка после разговора стала раз в пять дороже.
— Отправляемся! — бросил Клим и подхватил клетку с голубями.
Теперь он ни на шаг не отходил от своего друга, вместе с ним зашел в президентский вагон. Глава государства стоял у опущенного окна и трогательно махал на прощание рукой жителям поселка. За стеклом проплыли и скрылись мрачные железнодорожные рабочие в оранжевых комбинезонах. Мелькнули подъезжающие к станции машины с «тремя Ольгами» на номерах.
— Ну вот, — сказал глава государства, отходя от окна, — за Белкину можешь не беспокоиться, она присоединится к нам уже сегодня вечером. Любят телевизионщики вертолетные съемки. На экране они, и в самом деле, смотрятся эффектно.
Клим не отвечал, он сосредоточенно смотрел на голубей в клетке. Птицы беспокоились, попав в новую для себя обстановку.
— С Карташовым я уже решил, как поступить, — проговорил президент, усаживаясь за стол и включая компьютер.
— Интересно, — реплика прозвучала издевательски.
— Пусть немного порезвится, когда вернусь, приму жесткие меры, народ это всегда любил, любит и будет любить. Будет выглядеть неплохо: бездарные чиновники в отсутствие президента не смогли справиться с кучкой распоясавшихся политических отморозков.
— Говоришь так, будто
— Нет. С третьим сроком я решил твердо — его не случится. Я собираюсь честно доработать на своем посту и уйти с миром. Мы же с тобой не раз говорили, — и президент закинул руки за голову, — уйду, как бы этого кому-то ни хотелось.
— Я не из их числа, — Бондарев набросил на клетку скатерть.
— Стать бессменным президентом можно, но это верный путь к заговорам и переворотам, о которых я так часто от тебя слышу в последние дни. Ну сам подумай, зачем плести заговор по моему смещению, рисковать головой, если я сам уйду к 2008 году?
Встревоженные голуби мгновенно смолкли, оказавшись в темноте. Президент подсоединил к компьютеру «флэшку» и принялся просматривать фотоснимки, закачанные в нее.
— Ну, ты только посмотри, — цокнул языком, — хочу похвалиться, наконец-то я собрал все старые фотографии в одном месте.
На экране сменялись тщательно отреставрированные черно-белые любительские фотографии. Мелькали питерские пейзажи, снимки из туристических походов…
— Спрячь эту «флэшку» подальше, — посоветовал Бондарев, заглянув через плечо на экран. — Фотография, на которой будущий президент пьет вино из горлышка, может украсить любое желтое издание.
— Были и более интересные. Но их я не рискнул включить в электронный семейный альбом. Разве что потом, когда оставлю Кремль.
— Ты всегда был неравнодушен к незамысловатым удовольствиям.
— У всех есть слабости, у тебя — тоже. — На экране уже появились ГДРовские цветные снимки. Лицо президента осветила редкая для него улыбка. — Какие времена, какие дела, какие люди!
Чувствовалось, что глава государства не намерен более обсуждать с Климом проблему заговора. А вот Бондарев спинным мозгом чувствовал приближение беды. Странный разговор с Белкиной по мобильнику окончательно убедил его в этом. Во-первых, журналистка явно не могла говорить с ним открыто, во-вторых, она, как понимал Бондарев, ничего не знала о вертолете, на котором съемочной группе предстояло догонять поезд. Проще всего было бы теперь собрать руководителей служб президентского поезда, поставить перед всеми задачи, связаться с ФСО, ФСБ. Так бы и поступил президент, начни Бондарев настаивать. Но Клим знал: все эти действия, так или иначе, незримо замкнутся на генерале Подобедове. А значит, подобные телодвижения были лишены смысла, ему-то Клим и не доверял в первую очередь.
— Пойду, пройдусь по составу, — Бондарев поднялся.
— Конечно, — рассеяно бросил президент, разглядывая очередной снимок. — Ужинаем вместе? Можешь пригласить и Белкину, — это прозвучало так, будто телеведущая уже присоединилась к путешествию.
— Надеюсь, она сможет придти.
Глава государства удивленно посмотрел на Клима, но тот уже выходил. Президент пожал плечами и щелкнул клавишей мышки, сменяя кадр.
Бондарев миновал замершего в тамбуре охранника. Накачанный мужчина с неглупым лицом проводил его настороженным взглядом, и когда оказался в одиночестве, тут же вскинул рацию.