Разборки под прикрытием
Шрифт:
– Придумал?
– Конечно. Кто не знает нашего Аркашу? Его сказки и басни. Сколько раз одноклассники порывались набить ему физиономию… А потом… Потом оказалось, что Аркаша очень полезен всем. Славы ему хотелось, отчиму своему хотел отомстить… Не знаю. Но что бы ни случилось в школе, Аркаша все брал на себя. Стекло выбили – я, гордо заявляет Аркадий.
Отчим платил. Мать плакала, просила не выгонять из школы. Мальчишки, естественно, молчали. Я узнал случайно, когда уже решался вопрос об изгнании неисправимого из школы, побежал к директору, выступил на педсовете…
– Самую малость, – Гринчук даже показал пальцами, на какую малость отличался рассказа Аркаши Клина от рассказа его бывшего классного руководителя. – В деталях.
– А он вам не рассказывал, за что сел?
– Мошенничество. Нет?
– Да. Но он не сказал, что действовал из идейных соображений? Мстил, так сказать. Складывалось такое впечатление, что он пытался наказать тех, с кем когда-либо ссорился. Меня, в том числе. Я ведь из-за него чуть дома не лишился, он так все красиво подал.
– И Стоянова кинул?
– При чем здесь Дима?
– Как-то они очень уж цапались. Стоянов рекомендовал ему убираться из города, тот бушевал, что это его город… Аркаша Диму стукачом величал, а тот, как мне показалось, даже особенно и не возражал. Вы, кстати, Диму Стоянова давно видели?
– Вот, – улыбнулся Рубин, – мы и перешли к вопросам. Диму я видел сегодня утром, когда он шел вместе с Толиком Сергеевым в гостиницу. Как я теперь понимаю, к вам. Но мы с ним не разговаривали. Вот с Сергеевым перебросились парой слов – он меня, знаете ли, опекает. По старой памяти. Знаете, как странно получилось…
– Не знаю, – честно сказал Гринчук.
– Пока я был учителем, Толик обо мне, считайте, не вспоминал. А вот когда я стал сапожником… Наверно, ему стало жалко меня, что ли…
– Наверное, – согласился Гринчук. – А вам стало жалко Аркашу. Да? И вы окликнули его, позвали в гости…
Рубин хмыкнул, покачал головой. Пальцы продолжали гладить обложку книги.
Гринчук ждал.
В кармане беззвучно вибрировал телефон, но Гринчук не обращал на это внимания. Потом. Всё может подождать.
– Если честно… – Рубин снова качнул головой. – Сразу два обстоятельства. Вы, во-первых. Как я уже говорил, Сергеев меня опекает… И у него начались проблемы. Серьезные, если верить слухам. Приехал человек из самого министерства и даже изволил кричать на Анатолия…
– Это когда же?
– А в гостинице… Кричали ведь? Толик даже руку об стену разбил, до сих пор с пластырем ходит. Мне Женя сказал, Терентьев, администратор гостиницы.
– И вы решили поближе со мной познакомиться? Зачем? – Гринчук перестал притворяться благодушным и сентиментальным.
В голосе отчетливо прозвучала ирония. Или даже сарказм.
Рубин потер кончик носа.
– Так сложилось, что я знаю об очень многом из того, что происходит в городе. Я мог бы что-то подсказать… в обмен, так сказать…
– Вы знаете что-то
Рубин отвел взгляд.
– Вы уже слышали о том, зачем я приехал? Интересно, от кого? – проклятый телефон не унимался, кто-то настойчиво пытался дозвониться до Гринчука. – Толик или Олежка вам по старой памяти сказали, или Димочка-стукачок? Кто?
– Вы странные люди, высокопоставленные начальники, – засмеялся Рубин. – Вам кажется, что только начальники всё знают и имеют право на обмен информацией. Только начальник милиции и главный бандит города знают о вашем несчастье? Нет. Куча маленьких человечков суетятся вокруг, слышат, сопоставляют… Болтают, в конце концов. Пропала ваша жена – это знают теперь все в гостинице, многие в милиции, у Олега… О деньгах ваших только и болтали сегодня, будто бы десять миллионов долларов спрятаны где-то в Приморске.
Музыка с улицы больше не доносилась, цикада настойчиво стрекотала, пользуясь тишиной. И старый стул отзывался ей в тон при каждом движении Гринчука.
– Кто-то думает, что он – хозяин города. Может быть, это и так. Но есть тридцать тысяч человек, шестьдесят тысяч ушей, глаз… Нужно только уметь… – Рубин поставил книгу на полку. – Я могу вам помочь. А вы… вы можете помочь мне.
– Чем же? Сергеева отмазать?
– Отнюдь. У вас есть то, чего у меня…
– Молодость и красота? – спросил Гринчук.
– Деньги. У вас есть много денег. Я могу помочь вам, но это будет стоить дорого, – от благодушной улыбки старого учителя не осталось и следа, деловой человек ставил условия деловому человеку. – Сколько может стоить информация, которая позволит найти вашу супругу? Так или иначе, вам все равно придется объявлять о награде за помощь в поисках. Дайте мне фору в сутки.
Рубин облизнул губы.
– А вы не боитесь?
– Что вы на меня, как это сейчас принято говорить, стуканете Сергееву или Олегу? – усмехнулся Рубин.
– Что вас банально грохнут, – вежливо улыбнулся в ответ Гринчук. – Вы еще не слышали, что в вашем голоде меня уже дважды пытались замочить, не обращая внимания на то, что я из министерства, что если меня здесь убьют, то понаедут серьезные люди и разнесут ваш родной Приморск в дребезги и пополам… Всего сорок пять минут назад в меня стрелял снайпер, как в американском кино. Я немного даже переволновался…
– Я не боюсь. Я зарабатываю себе на жизнь. Вы даже представить себе не можете, на что пойдет человек, чтобы заработать на жизнь… Предположим, приезжает сюда отдыхать дама… замужняя дама. А у ее занятого мужа есть подозрение, что дама… не одна собирается отдыхать. Муж наводит справки, ему предлагают зайти в редакцию местной газеты – ее владельцем, кстати, мой бывший ученик, Леша Рябушкин – а задача газеты знать обо всех новостях города. Леша знает, что я поддерживаю отношения со многими своими бывшими учениками. Но, поймите меня правильно, работа не постоянная, платятся копейки… И очень уж противно.