Разборки третьего уровня
Шрифт:
Человек, вылезший из машины, захлопнул дверцу, медленно двинулся навстречу тому, кто вышел из «вольво» в начале моста. Василий подтянулся на руках, мягко перевернулся, так, чтобы ноги легли на край настила, и одним движением, в котором слились толчок, скольжение, кувырок назад, встал на ноги, мгновенно охватывая зрением панораму моста.
Джип с затемненными стеклами, в котором приехал Самандар, стоял в пяти шагах справа. Обычный человек вряд ли разглядел бы в кабине седока, но Вася находился в состоянии турийи, или меоза, то есть в состоянии просветления, боевого ментального озарения, и диапазон его зрения
Самандар, одетый в черную куртку и темные брюки, шел по направлению к машине Василия, из которой вылез Парамонов и двигался навстречу Вахиду Тожиевичу с длинным пеналом контейнера в руке. Через несколько шагов они должны были встретиться. И тут Василий допустил ошибку. Ему следовало бы сесть в кабину джипа и просто уехать отсюда, спасая Ульяну. Вместо этого он поднял прозрачное забрало шлема и крикнул:
– Вахид! Я здесь!
В тот же миг ему показалось, что на голову рухнула железная опора фонаря.
БОЙ НА «КАЛИНОВОМ» МОСТУ
Он летел вниз, в черный дымный колодец, и не было конца этому падению…
Вспышками на фоне то скользких, покрытых плесенью, то пышущих жаром стен колодца мелькали искаженные лица не то людей, не то монстров с глазами насекомых…
Изредка торчащие из стен острые когти вонзались в тело, и тогда страшная боль раздирала Василия от макушки до пят, но кричать он не мог – во рту торчал не язык, а свинцовый кляп…
Наконец он достиг твердого дна и разбился на сотни и тысячи мелких стеклянных осколков, испытав последний и самый страшный приступ боли…
Однако вопреки ожиданию он не умер! Стеклянные осколки тела собрались в ажурный воздушный шар, и тот поплыл вверх, сквозь фиолетовую толщу воды к небу, свету и свободе…
Всплыл! И Василий испытал шок! Колодец и вода были только иллюзией, созданной воображением. Он лежал лицом вниз на асфальте и чувствовал себя так, как чувствовала бы пуля, вонзившаяся в толстую броневую пластину. Скачком вернулась память: его ударили сзади по затылку!.. Голова закружилась, острые кого-точки рванули глазные яблоки, впились в десны, в распухший язык… Нет, в него стреляли, в спину! Правда, попали почему-то в затылок… чушь!
Снова закружилась голова, волна слабости разлилась по телу, но Василий стиснул зубы и переборол этот приступ. Память вернулась окончательно.
В него действительно стреляли! Но не из обычного оружия. Самандар выстрелил в него из «болевика», то есть из генератора боли «пламя». Однако «тюбетейка» ослабила мощность луча и, по сути, спасла хозяину жизнь. Что ж, не зря он возился с генератором защиты целый год…
Василий скосил глаза на руку, с трудом отогнул манжету костюма, но определить по часам, сколько пролежал без памяти, не смог. Тогда он поднял голову и увидел, что Самандар все еще идет навстречу Парамонову! Обморок длился всего пять-шесть секунд.
Затем Василий отчетливо увидел движение Самандара. Вахид выстрелил с двух рук одновременно: из пистолета в правой руке и из «болевика» в левой. До Ивана Терентьевича оставалось метров пятнадцать, промахнуться было невозможно,
Второй залп Самандара тоже ушел в пустоту. И в этот момент Василий встал на ноги, ощущая себя так, будто в теле лопаются сухожилия и крошатся кости, и перешел на темп.
– Вахид!
Самандар действовал моментально, выстрелив в Васю с полоборота, с двух рук, но и Василий не стоял на месте, также пустив в ход оружие – пистолет «вепрь». Две пули вошли в бок Вахиду Тожиевичу, еще две выбили из руки «болевик» и отбросили Самандара к перилам моста. Он успел выхватить еще один пистолет, но вторая, злая и точная, очередь прошила ему руку. Самандар уронил оружие, исчезнувшее под мостом, пошатнулся, держась за перила уцелевшей рукой.
По мосту проехала машина, замедляя ход, и Вася махнул водителю пистолетом: проезжай!
– Вахид, Вахид, – тихо проговорил Парамонов, подходя к бывшему приятелю.
– Ты же знаешь формулу: власть – это всегда охранение незнания! Тебе-то зачем нужна власть?
– Я не хочу ждать, пока Собор Круга решит, что я достоин быть в числе избранных, – сквозь зубы процедил Самандар. С губы его сорвалась капля крови, упала на руку, которую он прижал к груди.
– Рана серьезная? – нахмурился Иван Терентьевич. – Мы можем доставить тебя в больницу.
– Спасибо, обойдусь, – криво усмехнулся Вахид Тожиевич. – К тому же по человеческим меркам я вас предал…
– Каждый имеет право на ошибку.
– Но не Посвященный I ступени. Иван, не надо сантиментов, ты же понимаешь, что я бы убил вас не задумываясь…
– Иван Терентьевич, в машину! – крикнул издали Василий, вынося из джипа безвольное тело Ульяны.
– Прощай, – сказал Парамонов.
Самандар побрел прочь, остановился, когда мимо проходил Котов, и они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза, потом Василий пошел дальше, хотя душа его горела и требовала мщения. Ульяна пришла в себя уже в машине, но была слаба, чтобы благодарить и вообще анализировать ситуацию. Она просто улыбнулась Василию одними глазами, когда тот размещал ее на заднем сиденье «вольво», и Васе было этого достаточно, чтобы почувствовать себя если и не на седьмом небе, то где-то поблизости.
Однако уйти победителями им не дали. Хотя, с другой стороны, могло все закончиться гораздо хуже: произошло очередное пересечение операций, и Посвященные разных уровней и групп помешали друг другу.
Парамонов услышал приближение опасности первым. Он вдруг перестал устраивать контейнер в кабине «вольво», замер на мгновение и, бросив:
– К нам гости! – рванулся к оставленному Самандаром джипу. Василий, все еще не пришедший в себя от выстрела из «болевика» и потерявший поэтому на некоторое время свой природный дар интуитивного озарения, осознал опасность в момент ее появления.