Разборки третьего уровня
Шрифт:
Взяв графин, она вышла, рванув занавески. Мужчины некоторое время смотрели ей вслед, потом обменялись взглядами.
– Она считает его предателем, – тихо произнес Парамонов.
– А разве это не так?
– Это эмоциональная оценка действий Посвященного. Традиции людей Внутреннего Круга не позволяют судить Посвященных столь прямолинейно. Вахид выбрал слишком простой путь к цели…
– Дерьмо собачье! – Василий сплюнул. – Любой путь, начинающийся с предательства, обмана и формулы: цель оправдывает средства, – дерьмо! Это еще до меня кто-то
– Я не доказываю, я объясняю. Что с тобой, опять плохо?
– У меня не сердце, а дырявая резиновая груша…
– Потерпи, пройдет. У тебя сильное полевое нарушение экзосоматической системы, всей энергетической ауры. Кстати, колдуны и маги Древней Руси умели наносить такие травмы своим врагам. Все эти сглазы, наговоры, порчи по сути – полевые нарушения биоэнергетической оболочки человека.
– То есть Носовой меня сглазил? Ничего себе глаз у него!
– Он за это поплатился. Вася, нам надо уходить отсюда, и как можно быстрей. Во-первых, нас засекла какая-то контора из Москвы, то ли федералы, то ли военные контрразведчики. Ее наблюдатели крутятся тут неподалеку. Во-вторых, в Рязани сейчас находится Рыков, и в скором времени он нас вычислит. И третье… – Иван Терентьевич помолчал. – Кто-то захватил семью Соболева, Кристину и Стаса.
– Что вы… сказали?!
– По следу, который оставили похитители, можно судить лишь о том, что это были Посвященные. Но кто именно…
– Рыков!
– Поскольку Рыков в Рязани, мог и он. Но вполне может быть и Юрьев, и Мурашов, и любой из Девяти.
– Нет, это Рыков, я чую. Есть неплохая идея: выйти на его жену, детей и других родственников, захватить и предложить обмен.
– Бедный ты мой, – покачала головой вернувшаяся Ульяна. – Видно, тебе действительно досталось.
– Это война, – с обидой возразил Василий, – а на войне допускаются любые приемы. К тому же начали не мы. Вот детей действительно жалко… если они у Рыкова имеются. Не годится моя идея, предлагайте свои.
– Идея вообще-то классная, – добродушно проговорил Иван Терентьевич. – Только осуществить мы ее не сможем, нет времени. – Он задернул в комнате шторы, шагнул в зал. – Пойду осмотрюсь, покалякайте пока.
– А нас те наблюдатели снаружи не прослушают?
– Я принял меры.
Василий и Ульяна остались одни, поглядывая друг на друга, словно их только что познакомили. Потом задумчивая Ульяна тихо прочитала двустишие:
Но почему мы клонимся без сил, Нам кажется, что кто-то нас забыл…
– Чье это? – Василий принял позу горы, перешел на медленное и глубокое дыхание. – Бальмонт?
– Гумилев, «Потомки Каина».
– Ты думаешь о нем? О Самандаре?
– Какой ты проницательный, Никифорович, прямо спасу нет. А вообще… о нем. Я остыла и поняла, что ненавидеть его нельзя. Вахид изменился… и мне его жаль.
– Относись к нему как хочешь, но я не прощу никогда! – угрюмо сказал Василий, сбился с ритма и тут же усилием воли задавил
– Я готова его понять.
– Может быть, и я его понимаю, но никогда не смогу принять!
– Ты еще слишком молод, воин.
– Естественно, ведь мой конь рыж, – усмехнулся Василий. – А ты что ж, давно скачешь на вороном?
Ульяна посмотрела на него с интересом, потом поняла: он имел в виду всадников Апокалипсиса. Первый всадник ехал на белом коне в короне и с луком и олицетворял Рождение. Второй ехал на рыжем коне с мечом и олицетворял Юность. Всадник на вороном был Зрелостью, а на белом – представлял собой Смерть.
– Нет, мне столько лет, на сколько я выгляжу, – серьезно проговорила девушка. – А Посвященной я стала благодаря Светлене, спутнице-двойнику инфарха, когда она выбрала меня авешей, проводником в нашей земной реальности. Потенциал у меня был, эзотерикой я увлекалась с детства, но если бы Светлена в качестве матрицы не выбрала меня…
– Извини, я не хотел уточнять. Просто изредка мне казалось, что ты намного старше.
– Это печать знаний, Васенька, которые здорово изменяют психику людей. Я ведь по сути ведьма. Не боишься?
Василий снова сбился с ритма дыхания. Ульяна засмеялась, подошла к нему, поцеловала и тут же убежала, не отвечая на его красноречивый вопросительный взгляд. Однако вернулась тотчас же вместе с Парамоновым.
– Положение осложняется, – сказал Иван Терентьевич. – Во-первых, наш дом находится в поле зрения одного из Посвященных высокого уровня. Во-вторых, мы окружены двумя цепями конкурирующих подразделений.
– Вы точно знаете? – усомнился Василий. – Насчет конкурирующих?
Чувствовал он себя еще не настолько хорошо, чтобы свободно входить в состояние меоза и держать темп.
Парамонов и Ульяна переглянулись.
– Первая цепь – это федералы из «Витязя» и «Руслана», общая численность группы – человек двадцать. Вторая цепь – чья-то зомби-команда, скорее всего того самого Посвященного.
– Тогда это неплохо, – пробормотал Василий, проваливаясь в яму слабости.
– Есть шанс натравить их друг на друга. Но мне надо время для восстановления, хотя бы час.
– Ну, я считаю, они вряд ли пойдут в атаку сейчас, днем, – рассудил Парамонов. – Будут ждать сумерек. Восстанавливайся, мы тебя предупредим заранее, если они зашевелятся. Но все равно мы должны наметить какой-то план маневра.
– План прост. – Василий с трудом преодолел новый приступ слабости, стараясь выглядеть достойно. – Уля уходит одна. Я отвлекаю эту банду. Вы забираете контейнер и уходите огородами к Котовскому. Встречаемся в Норвегии в условленном месте.
Иван Терентьевич улыбнулся, Ульяна засмеялась, но тут же стала серьезной:
– Хотя ты у нас и стратег, но я предлагаю другой план. Я отвлекаю Посвященного, а вы с Иваном Терентьевичем уходите с оружием.
– Пожалуй, – кивнул Парамонов. – План не идеален, но лучшего нет.