Разбойник и леди Анна
Шрифт:
– «Причуде» пришлось принять участие в кровопролитной битве с превосходящими силами голландцев, ваше величество, корабль затонул. Спасся только один человек. Они поведал об этом несчастье.
– Уэверби? – спросил король, бросив пронзительный взгляд на Анну.
– Нет, ваше величество. Граф Уэверби был убит пушечным ядром, а тело его пошло ко дну, как и тела многих других моряков.
Анна потеряла сознание, свалилась на пол и ударилась головой.
– Черт бы все побрал, Бэбс! – произнес король.
– Увы! – пробормотала Бэбс и нежно привлекла голову
Глава 19
Леди Каслмейн плетет заговор
Анна выпрямилась и села, колотя кулаками по матрасу. Это случилось уже второй раз по одной и той же причине. Силы Господни! Она постоянно видела один и тот же сон: пруд в Уиттлвудском лесу и Джона Гилберта, прижимавшего ее к своему длинному обнаженному коричневому телу. Она вздрогнула. Это было тело, важная часть которого больше не существовала в мире, та часть, которую, как она знала, ей не суждено было забыть, какой она увидела ее впервые – благородной и гордой.
– Так пусть, ради всего святого, это сбудется!
Звук собственного надрывного голоса зазвенел в ушах Анны.
– Миледи, – обратилась к ней Кейт, сменявшая повязку у нее на лбу, – в приемной ожидает твой дядя епископ. Он пришел выразить тебе свое священническое соболезнование и утешить тебя.
Анна нахмурилась. Ее дядя? Почему он здесь? И тотчас же в памяти всплыло с новой силой то, что сообщила Барбара Каслмейн. Анна, новоиспеченная графиня Уэверби, овдовела.
Без дальнейших размышлений Анна пробормотала короткую молитву за упокой души Эдварда, хотя и подозревала, что для спасения его души потребуются молитвы в течение всей ее жизни, если бы только она могла это сделать в своем христианском милосердии, в чем не была уверена.
Анна не могла заставить себя испытать хоть малейшую скорбь об усопшем во имя девической любви, которую некогда питала к нему. Он лишил жизни ее отца, отнял у Джона его мужское достоинство. За такие преступления Эдварду, конечно же, уготован самый низший круг ада на все времена.
– Хочешь увидеться с дядей прямо сейчас, леди Анна? – спросила Кейт.
– Да, Кейт, – ответила Анна. Она дотронулась до повязки на лбу и нахмурилась: – Расскажи еще раз, как это со мной произошло.
– Ты упала в обморок и ударилась головой, – стала объяснять Кейт. – У тебя на голове шишка величиной с куриное яйцо.
Кейт подошла к двери и впустила епископа.
Епископ ворвался в комнату в полном епископском облачении, со всеми знаками, полагавшимися ему по сану, сел на стул у кровати и взял Анну за руку.
– Мое дорогое дитя, как ты, должно быть, страдаешь. Я виню себя… – начал епископ и умолк.
– Эдвард погиб, – сказала Анна, высвобождая руку.
– Какое несчастье! – Епископ покачал головой. – Я буду за него молиться.
– И за себя, дядя.
Епископа передернуло.
– Ты устала и перенервничала, племянница, – он указал на ее голову, – и, возможно, не совсем ясно мыслишь из-за ушиба.
– Ошибаешься, дядя, ты в ответе за все.
Ее пальцы,
– Анна, я не военный. Не владею мечом. Уэверби угрожал мне.
– А заодно обещал наградить вас, если мне память не изменяет. Чтобы получить желаемое, Эдвард пускал в ход и кнут, и пряник. Даже мою любовь к Джону Гилберту он использовал в корыстных целях.
Епископ сидел, не поднимая головы, губы его шевелились.
Епископ долго молился и тронул ее сердце. Каким бы жалким и трусливым он ни был, он пришел к ней, узнав, что она нуждается в поддержке. Ни одного родственника, кроме дяди, у Анны не осталось.
– Аминь, – произнес епископ.
– Аминь, – повторила Анна.
– Миледи, графиня Каслмейн, – доложила Кейт, появляясь в двери спальни.
Епископ почтительно встал.
– Моя дорогая леди Анна, – сказала графиня, подойдя к постели. – Судя по всему, вы нездоровы. Надо пригласить доктора. С ушибом головы шутки плохи, он может вызвать мозговую лихорадку.
Неизвестно почему, Анна поверила, что графиня пытается ей помочь. Что бы Барбара ни говорила и ни делала, в ее словах и действиях был скрытый смысл.
– Ваша милость, вы очень заботливы, – сказала Анна. – Я нуждаюсь в помощи своего личного врача Джосаи Уиндема, живущего на барже возле Лондонского моста.
– В таком случае он посетит вас сегодня же. Его величество разрешит мне послать за ним гвардейца. Король весьма озабочен вашим состоянием, – сказала Барбара, и в глазах ее заплясали смешинки. – Я всю ночь пробыла с ним, стараясь успокоить его на ваш счет и, конечно, в связи с потерей его друга, вашего усопшего и горячо оплакиваемого супруга, графа.
Только сейчас Барбара снизошла до того, чтобы приветствовать епископа кивком:
– Милорд епископ. Я так мечтаю услышать вашу поминальную службу по бедному Уэверби.
Епископ кашлянул.
– Если король соблаговолит дать свое согласие на то, чтобы я оставался с моей убитой горем племянницей, я, разумеется, это сделаю, но пока еще не подумал о теме своей проповеди.
Брови графини Каслмейн медленно поднялись:
– Неужели, милорд епископ? Разве не годится ветхозаветная притча о том, как царь Давид отправил на войну мужа Вирсавии, потому что вожделел ее? А это поучительно всегда, даже в наше время. Не так ли?
Улыбнувшись при виде ужаса, отразившегося на лице епископа, Барбара выплыла из комнаты на удивление быстро, если учесть огромный живот, в котором она носила королевского бастарда.
Джон Гилберт мчался сквозь пыльный день и туманную ночь, забыв о голоде и усталости, видя в каждом проплывавшем мимо облаке лицо Анны. Он выбирал самые короткие дороги в Лондон и несколько раз ухитрился ускользнуть от королевских патрулей, не решаясь встретиться с ними лицом к лицу, потому что у него не было ни шпаги, ни пистолетов, чтобы обороняться и защитить себя. Дважды он менял свою лошадь на ту, что паслась в поле, и при каждом обмене жители получали лучшую рабочую лошадь.