Разбойник Кадрусс
Шрифт:
– Позвольте, господа! Знатные имена скомпрометированы в покушении на Жоржа Кадудаля [8] .
– Но Жорж Кадудаль не изменил своему долгу; дворяне, помогавшие ему, не запятнали своего герба.
– Вы строго отозвались о политическом убийстве, а теперь извиняете его.
– Я не одобряю и не обвиняю. Приведем факты: Жорж смело подвергнул опасности свою жизнь в заговоре против императора; когда же этот заговор не удался, Жорж заплатил за это. покушение своей жизнью. Он не сделал ничего бесчестного. В предположениях ваших о нас мы совершили бы не убийство, а измену. Мы приехали предложить наши услуги, нас приняли, мы связаны словом. Мы поступили бы вероломно, вступив в какой-нибудь заговор против императора, который полагает, что допустил к своему
8
Жорж Кадудаль (фр. Georges Cadoudal; 1771–1804) – один из лидеров шуанов во время Французской революции. В 1803 году с несколькими заговорщиками составил заговор против Первого консула. Нападение сорвалось и арестованный в марте 1804 года, Кадудаль 10 июня был приговорён к смерти и, не желая просить о помиловании, 25 июня 1804 года был казнён вместе со своими соратниками.
Жорж горделиво замолчал. Взволнованный Фоконьяк, не говоря ни слова, пожал ему руку. Фушэ ничего не сказал. Он позвонил, явился секретарь.
– Ну что? – спросил министр.
– Ничего, ваша светлость, – ответил секретарь и ушел.
Фушэ встал и любезно улыбнулся. Оба дворянина также встали.
– Господа, сказал министр: – В моем положении бывают иногда неприятные обязанности; я был вынужден приказать произвести у вас обыск. Успокойтесь, – прибавил он, когда Жорж сделал движение: – Этот обыск был произведен без шума; вы ни в чём не скомпрометированы перед публикой; о вашей репутации старательно позаботились. Я сознаюсь, господа, – прибавил он более любезным тоном – что всё должно внушать мне к вам величайшее доверие. Ваше состояние происходит от наследства, кавалер; я было сомневался в этом. Зная, что вы были очень стеснены в Неаполе одно время, я предполагал, что вашу роскошную жизнь поддерживали субсидии принцев-эмигрантов; но нет. А у маркиза де-Фоконьяка есть дядя миллионер. Итак, повторяю вам, господа, я имею к вам полное доверие. После этого откровенного объяснения я сделаю вам очень серьезное предложение.
– Мы к вашим услугам, ваша светлость, – сказал Жорж.
– Если вы желаете сделаться полковниками, я берусь доставить вам эту должность посредством какого-нибудь смелого и блистательного поступка. Послушайте. На свете, есть один человек, мешающий мне, хотя по наружности человек не важный; человек этот с пятьюдесятью подчиненными делает вещи изумительные и очень нас стесняет. Чтобы захватить его, мы делали глупость за глупостью.
– Вы говорите о Кадрусе? – спросил Жорж.
– Да, – отвечал министр. – Вы понимаете, как досадно видеть шайку разбойников, дерзко пренебрегающую всеми законами, установленными во Франции; с другой стороны история разбойничества в Италии и Испании доказывает, как трудно захватить шайку решительную и хорошо руководимую.
– Действительно в Италии, – сказал Фоконьяк: – особенно в Неаполе никак не могли захватить шайки разбойников; сам генерал Мендес потерял в шесть лет 2702 человека почти бесполезно; это было сосчитано.
Фушэ продолжал:
– Савари пробовал, но напрасно, отыскать Кротов и истребить их. Он сам попался. И сделался предметом насмешек всей Европы. Я хочу действовать искуснее. Я хочу собрать сведения о Кротах, оставить им уверенность в полной безопасности, но велеть наблюдать за ними и
– Я это предвижу, – сказал Фоконьяк.
Он улыбнулся с радостным видом.
– Вам господа, – продолжать Фушэ: – вам достанется весь почёт от этой экспедиции; скажут, что узнав о присутствии Кадруса на одном пункте и имея только вас под рукою, я просил вас повести оба отряда навстречу разбойникам. Будьте искусны. Будьте блистательны, истребите всех! После этого дела вам дадут выбрать полк. Согласны ли вы?
– От всего сердца, ваша светлость.
– А вы, маркиз де-Фоконьяк?
– С восторгом, ваша светлость.
– Итак, господа, я полагаюсь на вас. Прежде чем мы расстанемся, – прибавил он с некоторой иронией: – я возобновляю мои сожаления, что имея надобность в вас как министр, я был принужден потревожить людей вашего звания.
Де-Фоконьяк засмеялся и возразил:
– Даже в царствование великого короля, герцог, насмехались не так остроумно как вы.
Он и Жорж поклонились. Фушэ позвонил, лакей отворил дверь и оба дворянина ушли. Тотчас после их ухода пришел секретарь.
– Они, как люди, не стоят того высокого мнения, какое я имел о них, – сказал министр. – Один, маркиз, довольно остроумный нахал. Другой, кавалер, будет превосходным дивизионным генералом, не более; он годится под пушечный выстрел и даст себя хорошо убить. Им дадут двух человек для этой экспедиции, которым будут даны полномочия. Вся слава этого дела должна пасть на двух знатных протеже императора; но настоящих начальников экспедиции вознаградят. Страсть его величества окружать себя дворянами будет нам стоить невероятное число патентов; дорого стоит золотить двор!..
Фушэ принялся за работу. Он не подозревал, что проиграл партию против самого Кадруса.
XIII
Где доказывается, что не один Винцент де Паола [9] сочувствовал каторжникам
Свидание Фушэ с двумя главарями шайки Кротов происходило в ту самую ночь, которая последовала за заговором, замышляемым против Жанны её дядей и его управляющим. В ту минуту, когда Фоконьяк и Жорж проезжали мимо Магдаленского замка, направляясь в виллу Фушэ, Гильбоа ходил по саду и бормотал:
9
Викентий де Поль – святой, живший во Франции XVII века и стоявший у истоков социального служения Церкви и организации Духовных семинарий для воспитания клира.
– Когда она будет обесславлена, она будет принадлежать мне.
Гильбоа выведен был из этих размышлений топотом лошадей проезжавших по дороге всадников. Он вдруг вспомнил, что у него есть дело в Фонтенебло, и приказал заложить себе экипаж, распорядившись, чтобы его провожали два вооруженных лакея. Кроме того, он велел дать кучеру два пистолета. Слух, что Кроты находятся в окрестностях, принуждал каждого принимать меры предосторожности.
Сделав это, Гильбоа уехал в Фонтенебло.
– Я не долго буду в отсутствии, – сказал он своему управителю.
Тот философски ждал возвращения своего господина. Управитель Гильбоа, Шардон, имел жалкую наружность, голову куницы, ухватки хитрые, взгляд фальшивый, скулы острые; всё в нем выказывало коварство и алчность. Он хромал. Никто этому не удивлялся. Он был в остроге. Да… в остроге… и вследствии этого сделался он управляющим Гильбоа. Поселившись в Фонтенебло, без хлеба, без средств, Шардон вызвался вести у капиталиста счётные книги за самую ничтожную сумму, уверив его в своей неограниченной преданности. Гильбоа принял услуги этого негодяя и скоро сделал его своим управителем. Тамошние жители вздумали предупредить Гильбоа о положении Шардона, думая, что он этого не знает. Но капиталист отвечал этим услужливым людям, что ему очень хорошо известно всё, что он сжалился над этим бедняком и что считал долгом доброго христианина показать примером, что когда несчастный поплатился обществу за своё преступление, то следует протянуть ему руку.