Разбойный приказ
Шрифт:
– Так… Ну, голова!
– А раз так, то гони пуло, милостивец!
– Пуло? – Узкоглазов усмехнулся. – Ну ты, парень, и хват. Вот тебе «полпирога», – он бросил мальчишке медяху. – Как все сполнишь, придешь к Королькову, там получишь еще столько же. Ну, беги!
Засверкав босыми пятками, мальчишка вприпрыжку припустил вдоль по широкой Белозерской улице.
Улыбнувшись, Платон Акимыч перекрестился на соборную церковь, пригладил бороду и неспешно пошел к паперти.
– Ой, господине! – углядев хозяина, кинулись к нему слуги. – А мы-то думали, куда наш родимец делся?
– Куда надо, туда
Федька с Терентием – рослые молодые парни – поклонились и вслед за хозяином направились на постоялый двор Акима Королькова.
Когда Прохор вернулся к возам, Иванко-приказчик уже был там.
– Ну вот, – весело подмигнул он. – Все и сладилось. Имеется грамота архимандрита к Введенской игуменье Дарье – это для вас, – Иван посмотрел на Митрия и Василиску. – Ну, а насчет тебя, Прохор… Монастырский старец Пимен завтра сразу после заутрени зайдет к хозяину твоему, Узкоглазову. Я полагаю, договорится.
– Ой, – Прохор хотел было сказать, что только что, позабыв уговор, согласился вернуться в работники к Платону Акимычу, но прикусил язык, постеснялся. Эко, скажут, удумал. Хозяин хозяином, но уговор-то дороже денег! Эта мысль крепко сконфузила парня, и теперь он мучительно соображал, как выкрутиться. Нет, поручение Узкоглазова нужно было выполнить, деньги передать – это вне всяких сомнений, ведь Прохор был человек честный и вовсе не хотел прикарманить чужое серебро. Значит, отдать, отнести – это во-первых, а во-вторых… возвращаться ли потом к Платону Акимычу? Это еще посмотрим! Коли не врет приказчик, так, быть может, и впрямь уговорит хозяина монастырский старец Пимен? На Узкоглазова-то, в учениках, считай, бесплатно горбатишься, за еду да конуру, аки пес цепной, а здесь приказчик все ж какую-то деньгу обещал. Интересно только, что делать заставит? Как бы не морды кому бить! Ну, уж Митьку-то – точно не морды.
– Ну, братцы, – Иванко потер руки, – теперь бы и на ночлег. Где тут поблизости постоялый двор, не слишком дорогой, но и не из дешевых?
– Постоялый двор? Да эвон, напротив, у Королькова, – махнул рукой Прохор.
– Не, Проша, – Митрий деловито вмешался в беседу. – У Королькова двор приличный, то верно, однако ведь и многолюдный весьма. А нам, – он хитро взглянул на приказчика, – как я понимаю, лишняя сутолока и ни к чему бы.
Иванко захохотал:
– Верно понимаешь, Дмитрий. Ну, так тогда где?
– На Береговой улице неплохой двор есть, монастырский, – подумав, порекомендовал Митька. – Тихо, спокойно, нелюдно… Правда, купцов туда могут и не пустить, там все больше для знатных паломников. Хотя, – отрок усмехнулся, – если кой у кого грамоты архимандричьи имеются, то, думаю, того хоть в какой двор пустят.
– Ох, умен ты, Димитрий, – приказчик качнул головой. – Аж страшно!
– Так его сыздетства Умником кликали! – громко расхохотался Прохор.
Принадлежащий Богородичному монастырю постоялый двор, один из многих, оказался, как и говорил Митька, весьма приличным: в людской зале, небольшой, на два длинных стола, и уютной, висели иконы в серебряных окладах, под образами горели лампадки, а на столе в
Выслушав чернеца, Иванко тоже улыбнулся, еще вежливее, обернулся – людская была пуста – и, по-свойски подхватив брата Аристарха под руку, отвел к дальней стене, пошептаться. Через некоторое время вопрос был улажен: все трое получили в свое распоряжение просторную светлицу, а Василиска – небольшую горницу с печью.
– Ночесь-то и морозец может грянуть, – пояснил Аристарх. – Вы-то перебьетесь, а вот девица… Не в послушницы ль собралась, дщерь? Тогда б тебе лучше в Введенской обители ночевать.
– Не, не в послушницы, – потупив глаза, отозвалась девушка и, вздохнув, призналась: – Сама не знаю куда.
Покачав головой, чернец велел служкам проводить ребят, сам же отвлекся на новых гостей, коим оказались старые знакомцы: дьяк Каменного приказа Мелентий с троицей служилых людей и с ними – Анемподист-тонник!
– Вот так встреча! – спустившись вниз, Иванко не поверил своим глазам. Поклонившись дьяку, придержал за рукав чернеца. – Ты-то каким чудом здесь, монаше?
– Господним соизволением и милостью отца настоятеля назначен в помощники государеву дьяку, – быстро пояснил тонник, вернее теперь уже бывший тонник. – Обители Тихвинские на ратный уклад проверять будем, да и вообще.
– Непростое дело, – заметил приказчик. – И не очень-то легкое. Многих знаний требует – математики, баллистики, геометрии…
– Все в руце Божией. – Перекрестившись на иконы, Анемподист поспешил вслед за дьяком.
– Странный говор у чернеца, – задумчиво протянул Иванко. – Странный.
Митька как раз в это время спустился в людскую, переспросил:
– Странный? Это ты про монаха? Так он карел.
Приказчик махнул рукой:
– Знаю.
И, понизив голос, добавил:
– Как все уснут, соберемся у нас, поговорим.
– Поговорим, – улыбнулся Митрий. – Не долго того ждать, солнышко-то вон село. Только вот Прохор куда-то сбирается на ночь глядя. Говорит – надо.
– И надолго ему надо? – Иван недовольно скривился.
Отрок ухмыльнулся:
– А это ты у него самого спроси. Вона, как раз идет!
В ответ на вопрос приказчика Прохор лишь усмехнулся и, пояснив, что быстро вернется, покинул постоялый двор.
– Ну вот, – уныло хмыкнул Митрий. – Теперь дожидайся его… Может, без Прошки поговорим? А ему потом все обскажем.
– Без Прошки? – Приказчик задумался, наморщил лоб и сразу стал словно на пару-тройку лет старше, не безусым пятнадцатилетним юношей, а человеком опытным, много чего повидавшим, бывалым. – Послушай-ка, – он вдруг вскинулся, – а кому это Прохор сегодня кланялся у соборной церкви?
– Кланялся? – Митька задумчиво закусил нижнюю губу. – Да черт его… Я и не видал, если честно. Постой-ка! – Отрок вдруг хлопнул себя по лбу. – А ведь ежели кланялся, то, может, бывшему своему хозяину, Платону Акимычу Узкоглазову?