Разбуди меня

Zetta

— Погоди, дай мне высказаться, — Гермиона сделала глубокий вдох и продолжила: — Я всё прекрасно понимаю. Меньше чем через полгода мы сдадим экзамены и выпустимся из школы, за пределами которой каждого из нас будет ожидать своя собственная жизнь. Кто-то устроится на работу в Министерство, а кто-то станет целителем в Мунго; кто-то останется в Англии, а кто-то отправится за границу. Да, мы будем видеться нечасто, может даже реже двух-трёх раз в год. Но я не хочу рвать с ними. Не хочу расставаться навсегда, не хочу терять их, не хочу сжигать мосты.

Пойми, мы восемь лет были вместе, и они мне как вторая семья.

— Куда уж мне понять тебя, — помрачнел Тео, — когда у меня и первой-то нет.

— Но кто тебе мешает завести друзей? За эти годы в Хогвартсе ты вообще общался нормально с кем-нибудь?

— С Люцианом Боулом. Бывший загонщик нашей сборной. С Забини... как раз до тех пор, пока он не втрескался в свою Дафну.

— И что с того? — Гермиона взяла у него ложку и принялась помешивать уже закипевшее зелье по часовой стрелке. — Что с того, что втрескался? Это что, так помешало вашей дружбе?

— Представь себе, — проворчал Тео. — Забини пропадал с ней всё время. Разговоры — только о ней. Какую тему ни начни, всё всегда сводилось к Дафне. В один прекрасный день меня это вконец достало, и я решил самоликвидироваться.

— И повёл себя как обиженный ребёнок, с которым не хотят играть взрослые, — поставила диагноз Гермиона, продолжая помешивать зелье. — Восемнадцать, девятнадцать, двадцать... Так, теперь ждём семь минут. Разве тебе ни разу не хотелось вернуть вашу дружбу? Знаешь, я где-то встречала такую цитату: «Исключить из жизни дружбу — всё равно что лишить мир солнечного света».

— Мерлин, — Тео осклабился, — мне кажется, что люди, чьи цитаты настолько пафосны, сами никогда в жизни не встречали настоящих друзей. Но раз уж у нас такой разговор, я не стану кривить душой: вернуть хотелось. Блейз как сгусток позитивной энергии, рядом с ним даже законченный пессимист начинал улыбаться. Но я, помимо этого, ещё и законченный болван.

Гермиона изумлённо посмотрела на него, забыв о том, что отмеренные семь минут уже были на исходе. Увидев, что песок в часах иссякает, Тео быстро растёр на разделочной доске четыре листка перечной мяты и, едва упала последняя песчинка, засыпал полученную массу в котёл.

— Ещё семь минут, и зелье готово, — сказал он, даже не сверяясь с учебником. Потом поймал всё тот же недоумённый взгляд Гермионы и пожал плечами: — Да, я всё про себя знаю. И знаю всё, что вы думаете обо мне.

Он пренебрежительно кивнул в сторону Астории и Джинни, с головой ушедших в приготовление Огнезащитного зелья и не замечающих ничего вокруг.

— Предположим, я отношусь к тебе далеко не так, как ребята, — поспешила возразить Гермиона.

— Ну ещё бы ты относилась как они! — самоуверенно заявил Тео и закрыл учебник с таким хлопком, что на него обернулась половина присутствующих. Ни на кого не глядя, он обратился к Слизнорту, прохаживающемуся между дальними столами. — Мы закончили, профессор. Можете проверять.

Пока Слизнорт, при первой проверке

не нашедший в сваренном зелье никаких недочётов, с помощью палочки вливал чётко отмеренное количество в рот подопытной ящерице, Тео с помощью Энгоргио увеличил пламя под котлом, а все остальные в целях безопасности отошли к преподавательскому столу. Дин обогнул двух слизеринок и, пробравшись к Гермионе, одним лишь взглядом дал понять, что после урока может «побеседовать» с Ноттом тет-а-тет. Но Гермиона в ответ лишь покачала головой, улыбнувшись уголком рта.

Глядя на Тео, она снова задумалась о том, о чём часто размышляла в течение последних недель. Ведь уже минул месяц с того разговора в купе Хогвартс-Экспресса, когда Тео рассказал ей об останках Волан-де-Морта, спрятанных в Комнате смерти. Она думала, зачем это делает, зачем помогает ему — ради себя, него или того, чтобы окончательно освободить волшебный мир от силы, сеющей лишь разрушения и горе? Но, ища причины, Гермиона тем не менее никогда не сомневалась в правильности принятого решения. Она чувствовала себя обязанной посодействовать уничтожению Волан-де-Морта, будто эта миссия была предначертана ей... а, может, кампания по вылазке в Отдел тайн была лишь продолжением того, чем она привыкла заниматься все школьные годы — борьбы со злом?

Так или иначе, она была уверена: это её путь, и нужно было довести дело до конца.

Тем временем Слизнорт подошёл к огню и осторожно опустил ящерицу в самое пекло. Кто-то из девчонок встревоженно ахнул, Булстроуд и вовсе отвернулась (Гермиона никогда не подозревала в ней такой мягкотелости — в переносном значении), но все остальные смотрели в огонь с нескрываемым интересом.

Ящерка замерла на месте, будто зная, что сейчас всё внимание обращено на неё, потом пару раз взмахнула хвостом... и, невредимая, выползла из-под котла на холодный каменный пол.

Гриффиндорцы захлопали в ладоши, смеясь; слизеринцы же молча уставились в пол.

— Превосходно! — пропыхтел Слизнорт, с помощью Акцио приманивая к себе ящерицу, и полез в один из своих шкафчиков. — Мисс Грейнджер, мистер Нотт, по двадцать баллов вашим факультетам. Но вот вопрос: как вы будете делить ваш бонус?

Он повернулся, держа в руке маленький пузырёк с зельем светло-оранжевого цвета.

— Зелье невидимости! — сразу сообразила Гермиона.

— А вы не подскажете мне, каково его преимущество перед мантией-невидимкой?

— Принявший это зелье может спокойно колдовать, не боясь быть замеченным, в то время как мантия-невидимка в любой момент может соскользнуть или загореться от выпущенного заклинания. Но это преимущество единственное. Зелье действует не более получаса, тогда как мантию можно надевать до тех пор, пока она с годами не потеряет свои свойства.

— Верно, мисс Грейнджер. Но спешу вас предупредить: содержимого этого флакона хватит, чтобы сделать полностью невидимым только одного человека. Кому-то из вас придётся уступить другому.