Разбуди меня
Шрифт:
Гермиона бежала по тёмным коридорам и лестницам, не разбирая дороги. Глаза застилала пелена, застрявшие в горле рыдания не давали ей сделать вдох, а где-то в груди будто образовался ком, камнем давивший на раненое сердце. Её разрывало от целой бездны эмоций, но самой сильной из всех была нестерпимая горечь: Гермиона буквально чувствовала её неприятный привкус на языке и осадок во рту и — о, как же она жалела в этот момент, что её эмоциональный диапазон далеко не как у чайной ложки!..
Она сама не поняла, как оказалась у портрета Полной Дамы. Из проёма как раз выходили маленькие
Ребята внизу обменялись тревожными взглядами. Дин вскочил.
— Куда ты?
— Пойду поговорю с ней.
— Стой, — Джинни ухватила его за край жилета. — Не надо. Лестница в спальню девочек тебя не пустит, превратится в горку... Да и Гермиона сейчас не в том состоянии, чтобы с кем-то разговаривать. У неё такое было раньше — может, раза два... Ей просто нужно выплакаться, немного успокоиться самой. А потом уже разговаривать с нами.
— Да, но что, если это Нотт её довёл? — не сдавался Дин. — Как же у меня руки чешутся... Если это так, то я ему не завидую.
— Дин, остынь, — одёрнула его Астория, кивая на забинтованный палец. Падма сумела его вправить, но кость ещё не срослась. — Я вижу, до чего «дочесались» твои руки. Мы не хотим совсем тебя потерять. Так что, прежде чем что-то делать, нужно выяснить, правда ли Нотт причастен к тому, что Гермиона вернулась в гостиную вся в слезах...
— Да тут и к прорицателю не ходи — ясно же, что причастен!
— Дин!
— Просто меня убивает это бездействие.
— Меня тоже, — проворчала Джинни, — но я одного не могу понять: как так получилось, что все вокруг знали об отношениях Гермионы с этим мерзавцем, а я нет?!
— Джинни, мы сами узнали только вчера, — вздохнула Астория. — Даже Драко ни о чём не догадывался, хотя он живёт в одной комнате с Ноттом. Видимо, они очень тщательно скрывали свою связь от посторонних.
— Меня, конечно, удивило то, что Гермиона объединилась с Ноттом на зельеварении, но я думала, это потому, что у каждого из них не было своего напарника: Дин-то вызвался помогать Найджелу. И вообще, всё это началось как раз после ЖАБА и выпуска половины нашего курса. Все эти новые пары на зельях, Рождественский бал...
— Вчера Гермиона дала нам понять, что дело не в балу, — заметил Дин. — Не в том, что там ей пришлось с ним танцевать. Похоже, всё началось гораздо раньше.
— Думаешь, тогда, на квиддичном поле? Когда он позвал на бал Падму, чтобы позлить тебя и, главным образом, Гермиону?
— Боюсь, ещё раньше, — задумчиво вставила Астория. — В самый первый день, когда он обездвижил Виктора у класса защиты от Тёмных искусств. Ну подумайте сами, он всегда устраивал целые шоу, кичился своим магическим мастерством и задевал именно тех, кто так или иначе близок и дорог Гермионе — для того, чтобы обратить на себя её внимание, чтобы вызвать сначала
— А он хорошо её изучил, перед тем как начать свои «ухаживания», — горько усмехнулась Джинни. Только так и можно было завоевать нашу Гермиону. Вот упырь! Но, объясните мне, ради чего? Показать всему Хогвартсу, что вот, мол, я не только крутой волшебник, оставшийся практически безнаказанным после всех злодеяний, что чинил здесь в прошлом году, но и тот, кто сумеет добиться расположения героини войны, а после, наигравшись, сделает из неё посмешище и бросит? Как же, сын Пожирателя смерти, мальчик на побегушках у Кэрроу очаровал саму Гермиону Грейнджер, старосту школы и лучшую подругу Гарри Поттера, без которой война вообще могла быть проиграна! А после, продемонстрировав всей школе свою новую зверушку, — Джинни прямо выплюнула это слово, — он выкинул её как ненужный хлам... Ох, гад, он мне за это ответит!
Она резко поднялась, распалившись не хуже Дина несколько минут назад, и теперь пришла очередь Астории удерживать подругу.
— Джинни, пожалуйста, уймись! — они с Дином с трудом заставили Джинни опуститься обратно на диван. — Ты сейчас на взводе, но пойми, что это всего лишь наши преувеличенные домыслы! Да, в стиле Нотта — поступить так с несчастной девушкой, доверившейся ему, но я искренне надеюсь, что всё не так плохо.
— Неужто ты веришь, что в этом негодяе осталось хоть что-то человеческое?!
— Драко верит, — Астория поджала губы. — А я верю ему.
— Ну, тут не поспоришь, — полушутливо, полусерьёзно сказал Дин, разведя руками. — Хотя, справедливости ради надо сказать, что в этом году у меня тоже появились основания верить Малфою; во многом, правда, из-за Падмы. Но что касается Нотта... Мне кажется, он легко мог одурачить всех — Гермиону, Малфоя, даже Дамблдора со Снеггом, которые, как оказалось, настояли на его возвращении в Хогвартс. Кто-нибудь знает, портреты поддаются заклятию Империус?
— Брось, Дин, — отмахнулась Джинни. — Самый верный способ всё узнать — поговорить с Гермионой.
— Думаешь, уже пора? — Астория и Дин выжидающе посмотрели на неё.
— Надеюсь, да. Я не могу больше ждать.
Тихо скрипнула дверь, и в спальню впорхнул знакомый цветочный аромат. Хоть Джинни и постаралась с шумоизоляционными чарами, беспокоясь о подруге, которая, выплакавшись, могла от переутомления забыться сном, привычный запах её духов стал для Гермионы неопровержимым доказательством, что в комнату вошла именно Джинни Уизли.
— Нам давно пора было поговорить, — шмыгая носом, сказала Гермиона. Она села прямо, подложив под спину подушку, и пригласительным жестом показала на место рядом с собой. — Идём.
— Тьфу ты, — Джинни сняла заклинание и уселась на кровать Гермионы. — Я совсем забыла о духах. Интересно, существуют ли какие-нибудь «ароматоизоляционные» чары, как думаешь?
— Существуют, — со знанием дела ответила та, смахивая с ресниц последние слезинки. — Если хочешь, я научу тебя. Но сейчас...
— Да, я поняла. Первым делом, скажи мне, вот это всё, — Джинни кивнула на заплаканное, измождённое лицо подруги, — это он?